– Вы из газеты? – спросил сурово. – Странно, что с телевидения никого не было…
– Я вам звонил. По поводу Смолина, – сказал Берсеньев с улыбкой, которую приберегал специально для мужчин. Скромная улыбка скромного человека, которая прямо-таки обезоруживала.
– Ах да… – хлопнул себя ладонью по лбу Рыков и чуть не выронил горшок. – Что ж, давайте здесь присядем. Возможно, удастся поговорить спокойно… Слава, знаете ли, имеет свои отрицательные стороны.
– Вы учились в одной группе с Геннадием Смолиным? – перешел к насущному Берсеньев, как только вновь опустился на стул, Рыков сел рядом, пристроив фиалку на подоконник.
– Именно так, молодой человек, Сергей Львович, если не ошибаюсь? А ваша прекрасная спутница?
– Ефимия.
– Какое изумительное имя…
– Сама в восторге. Нам бы про Смолина, – вмешалась я.
– Должен сказать, в то время ничто не указывало в нем на будущего гения. Совершенно заурядный молодой человек… Стишки пописывал. Плохонькие… девушки его, правда, любили, умел им угодить. А в остальном… – Он развел руками.
– А Чадова вы помните?
– Разумеется. Зав кафедрой организовал что-то вроде клуба любителей современной литературы. Очень приличный был человек, помер не так давно… Так вот, я сразу начал посещать заседания клуба, и Чадов тоже, а потом и Смолин. Оба были старше остальных студентов, оттого и выделялись. Да еще эта пресловутая история. Вы, думаю, слышали о вражде между их семьями? Это не помешало им сойтись накоротке, хотя людьми они были совершенно разного склада. Чадов хоть с виду и угрюмый, в сущности, был простым и добрым парнем.
– Почему был? – спросила я, не очень-то уверенная, что о находке на даче Чадова уже успели раструбить средства массовой информации.
– Как же… – слегка смутился Рыков. – Он ведь исчез… сбежал, была какая-то некрасивая история. Я, кстати, всегда был убежден, эта их дружба втроем добром не кончится. Когда появляется женщина – жди беды… Это еще классик сказал.
– Какой? – брякнула я.
– Неважно, – отмахнулся Рыков. – Смолин тогда уже начал писать свой первый роман. А Чадова выперли из Литературного, и он ему завидовал. Венера делала авансы обоим… женщины легкомысленны… Я был четырежды женат и знаю…
– А вы никогда не слышали от Чадова о человеке по фамилии Дуров? Евгений Дуров?
– При чем тут Чадов? – удивился поэт. – Жека Дуров – друг Смолина. Они в одном дворе росли. Жека за ним тенью ходил, так был привязан. Их дружбы мы вовсе не понимали. Форменная шпана этот Дуров. Блатные песни под гитару и все такое…
– Он тоже в клубе состоял? – спросила я.
– Конечно нет. Я видел его всего однажды, на дне рождения Смолина. Тот пригласил меня и еще несколько человек из клуба. Целый вечер мы на этого Жеку любовались. Смолин был от него в восторге. Говорил, он непосредствен, как дикарь.
– Чадов на дне рождения тоже был?
– Нет. Не помню почему. А вот о Дурове я впоследствии не раз слышал. Так вышло, что моя первая супруга училась музыке у его матери. Весьма приличной женщины. Жека, как и следовало ожидать, оказался за решеткой. И если я ничего не путаю, в настоящее время опять находится в местах лишения свободы.
– Не припомните, за что его? – поинтересовался Берсеньев.
– В первый раз за драку. Кому-то голову проломил. А потом по наклонной плоскости… вы же знаете, как это бывает. Статистика удручающая, семьдесят процентов из них вновь попадают в тюрьму…
– Смолин с ним отношения поддерживал? – спросила я.
– Понятия не имею. Когда вышел первый роман Смолина, он мне позвонил, книжку принес, потом звонками надоедал, мнением интересовался. Точно так же и со второй книжкой. Бегал по городу, всех знакомых оповестил. Ну а когда «Прощальная песня» принесла ему успех, мы стали не интересны. Такая слава обрушилась… фильм по роману сняли, все звезды в главных ролях, его и сейчас то и дело по телевизору показывают. Смолин в Москву переехал. Гонорары заоблачные, загранкомандировки… Я его пригласил на презентацию своей книги, так он даже позвонить не соизволил. И не пришел. И за все эти годы ни разу по старой дружбе не встретились. А ведь здесь, на даче, по полгода живет. Говорят, сейчас совсем плох. Вы слышали, что с его дочерью случилось?
– Конечно. – Берсеньев поднялся, сграбастал его руку, встряхнул и сказал: – Премного благодарен. За беседу, а главное, за прекрасные стихи. Творите нам на радость. Я видел, как Ефимия плакала, – окончательно заврался Сергей Львович, а я сказала:
– У меня зуб прихватило, – и ходко устремилась к двери, дядя с его стихами успел засесть в печенках.
– Интересный поворот, – заметил Берсеньев, когда мы вновь оказались в его машине. – Дуров – друг Смолина, а вовсе не Чадова.
– Думаешь, липовое ограбление Венериной квартиры именно он провернул?
– Позвони Перфильеву, пусть узнает, где сейчас этот деятель. Интуиция подсказывает, он в этой истории не раз засветился.
– Чего теперь делать-то? – вздохнула я.
– Копать дальше, что же еще?
– Я Смолина имею в виду. В голове не укладывается, как такой человек мог присвоить чужой роман?
– Это в твоей не укладывается, а в моей очень даже укладывается. Чадова они с Венерой прикопали на дачке, но его рукопись Смолин не уничтожил. Литераторы все с приветом. Либо жалко стало шедевр, либо знал, что пригодится. Смолин успел опубликовать два романа, которые прошли незамеченными. А славы хотелось. Тогда он и вспомнил о рукописи. Уж очень велик соблазн, да и был уверен: о ней никто не знает. Ведь о существовании девушки Нади он не догадывался.
– Допустим. Но Чадов мог рассказать о романе своей возлюбленной, он ведь писал ей…
– Мог. А мог и не рассказать. Сюрприз надумал сделать. Должно быть, Смолину нелегко далось решение. Не помнишь, когда вышла «Прощальная песня»? Я имею в виду, примерную дату?
– Зачем тебе? – удивилась я.
– Смолин наверняка хотел убедиться: на даче Чадова не осталось ничего, что могло бы впоследствии указать на плагиат.
– И грабитель искал на даче Чадова не золото-бриллианты… – растерянно пробормотала я.
– А, например, второй экземпляр рукописи, – кивнул Берсеньев. – Заметки, отрывки, да что угодно… Но вряд ли нашел. Оттого и попытался спалить дачу, заодно скрыв следы преступления.
– Ты хочешь сказать, что жену и сына Чадова убил он?
– Кто ж знал, что они окажутся на даче? – пожал Сергей Львович плечами.
– Я не верю, что Смолин…
– Я ж сказал, разузнай, где сейчас обретается его дружок Дуров. Возможно, многое сразу встанет на свои места.
– У меня все это в голове не укладывается, – пожаловалась я.
– Извини, что пришлось нарушить идиллическую картину твоего мировосприятия… кстати, счастье мое, что еще случилось?
