– Заходи. – Люся потянула лучшую подругу за рукав. Глядя в черные и всегда лукавые глаза Лу, Черепашка поняла, что ужасно соскучилась по подруге, хотя расстались они только вчера, после школы.
– Здорово, что ты пришла. – Черепашка выдала Лу ее любимые тапочки, коричневые, с черным мехом внутри и белой опушкой снаружи. – У меня куча новостей!
– Надеюсь, хороших? – пытливо прищурилась Лу.
В ответ Черепашка лишь горестно вздохнула.
– Понятно, – разочарованно протянула Лу. – Ну что ж, рассказывай.
– Только после того, как съем яичницу, – тоном, не терпящим возражений, заявила Люся. – Могу, кстати, и тебе поджарить.
– Спасибо, я уже пообедала, – вежливо отказалась Лу, проходя в кухню.
8
– Ну, дела… – сокрушенно покачивала головой Лу. Рассказ Черепашки произвел на нее сильное впечатление. – Вечно ты во что-нибудь вляпаешься! Это ж надо, такое совпадение! – искренне изумлялась она. – Угораздило же этого Женю забраться именно на крышу Гешиного дома! Фантастика!
– Ну, так они в одном доме живут. – Черепашка поставила на плиту пустую сковородку.
– Вот я и говорю: просто невероятное какое-то совпадение. Как в кино! И, заметь, такое могло только с тобой приключиться.
– Ну, не могла же я спокойно дома сидеть? – возмутилась Люся. – Любой бы на моем месте поехал!
– В этом я как раз не уверена! – скептически хмыкнула Лу. – Ладно, что уж теперь об этом рассуждать… Только мне кажется, что этот Женя по-любому не сбросился бы с крыши.
– Может быть, ты и права, – неопределенно отозвалась Люся. И хотя сама она думала иначе, доказывать что-то Лу ей совсем не хотелось.
– Но каков Геша-то?! Неужели он действительно упрекал тебя в бесчувствии и высокомерии? – решила сменить тему Лу.
– «Упрекал»! – чуть не поперхнулась чаем Люся. – Ты бы слышала, как он орал! «Ты, кроме себя, никого не видишь! Тебе вообще на всех плевать! Упиваешься собственным благородством и святостью!» Это я-то, представляешь? Но главное не то, что и как говорил Гена, а какими глазами он на меня смотрел! Сколько ненависти было в его взгляде! – Черепашка зябко передернула плечами. – Просто уму непостижимо…
– Очень даже постижимо, – спокойно возразила Лу. – Этот твой Геша Ясеновский прост, как веник. Такие люди, когда поступают подло по отношению к какому-нибудь человеку, его же потом и начинают ненавидеть. За свою же подлость, понимаешь? Как свидетеля собственной низости. Еще Лев Толстой сказал, что мы любим людей за то добро, которое сделали для них, и ненавидим за то зло, которое им причинили. Может быть, не слово в слово, но смысл такой. А в современной психологии это называется эффектом бумеранга. Никогда не слышала?
Черепашке не нравилось, когда Лу начинала умничать. Она посмотрела на подругу долгим выразительным взглядом и, выдержав небольшую паузу, произнесла:
– Честно говоря, у меня нет никакого желания копаться в его чувствах.
– Правильно, – горячо поддержала ее Лу. – Он этого не стоит. Одно утешает: теперь-то ты уж точно выбросишь его из сердца.
– С чего ты взяла, что я до сих пор не сделала этого? – округлила глаза Черепашка. – Я что, часто вспоминала о нем?
– Я не случайно сказала «из сердца», а «не из головы», – профессорским тоном заметила Лу, слегка приподняв правую бровь. – Память сердца – очень стойкая штука! Ум забыл, а сердце помнит, – тряхнула она копной черных волос. – Ты жалела Гешу, я знаю, а жалость – чувство совсем не однозначное… Для некоторых людей оно равнозначно любви. А вот теперь вижу, – она прищурилась, – наконец ты поставила на Ясеновском крест. В сердце, а не в голове, чему я несказанно рада.
– Он сам на себе этот крест поставил. – Черепашка подперла щеку рукой. – Слушай, а ты могла бы сходить со мной к Жене в больницу?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Лу потребовалось какое-то время, чтобы его осмыслить.
– Новый поворот сюжета? – бросила она на подругу быстрый взгляд.
– Да какого там сюжета?! Понимаешь, я должна ему все объяснить, иначе только об этом и буду думать. Я же себя знаю, – печально покачала головой Черепашка. – Просто мне необходима поддержка близкого человека. А ближе тебя у меня никого нет… Не стану же я просить об этом маму!
– Кстати, Лелик в курсе твоих сегодняшних похождений? – спросила Лу.
Елену Юрьевну, Люсину маму, подруги называли между собой Леликом, потому что так звали ее все друзья и сослуживцы.
– Нет, – ответила Люся. – Когда позвонил Александр Торопцев, мамы уже дома не было, а вернется она не раньше десяти.
– Понятно. Ну, и когда же ты собираешься навестить своего подопечного?
Почему-то Люсю покоробило это пренебрежительное словечко, которым Лу окрестила Женю, но она решила не подавать вида.
– Чем раньше, тем лучше.
– Давай завтра, после школы, – предложила Лу.
– Не получится. У меня в три съемка.
– Ну, не сегодня же?! – Лу вперила в подругу немигающий взгляд больших черных глаз. – Уже часов пять, наверное…
– Если бы я знала, в какую больницу его положили, то пошла бы немедленно, – призналась Черепашка и, вздохнув, добавила: – Ты бы видела его глаза, Лу… Боюсь, что я сегодня не смогу заснуть.
– Нельзя быть такой впечатлительной, – с укоризной заметила Лу и, неожиданно сменив тон, вдруг выдала: – Иди звони! Но учти: в восемь часов у меня свидание.
На этот раз Черепашке повезло – Женина мама оказалась дома. Как и предполагала Люся, она ходила навещать сына. Женщина, имени которой Черепашка, к сожалению, не вспомнила, охотно сообщила номер больницы и Жениной палаты и даже объяснила, как туда добраться.
– Ну, как он там? – дрогнувшим голосом спросила Люся.
– Да ничего, – отозвалась Женина мама. – Я думала, будет хуже. Честно говоря, даже страшно было идти. Он сам позвонил, попросил, чтобы я принесла гитару. Палата у него чистенькая, уютная, – продолжала делиться новостями женщина. – Одноместная, представляешь? Только вот… – Она запнулась, немного помолчала и проговорила со вздохом: – До праздников-то тут всего ничего осталось… Навряд ли его выпишут. А Новый год в больнице не очень-то весело встречать, сама понимаешь…
– Да уж, – согласилась Люся. – Простите, пожалуйста, а как вас зовут? Ведь мы там, на улице, кажется, не успели познакомиться?
– Татьяна Сергеевна, – ответила женщина.
– А я – Люся. Черепашка – это вроде клички, – смущенно пояснила она.
– Люсенька, а когда ты хочешь к Жене пойти? – заволновалась вдруг Татьяна Сергеевна.
– Вообще-то сегодня собиралась, а что?
– А ты была уже у Маши? – вопросом на вопрос ответила Женина мама.
