Затем он резко встал и быстро, не оборачиваясь, зашагал прочь.
– Влади! – Люся вскочила, схватила со скамейки его ветровку. – Подожди!
Парень остановился, обернулся. Сама не понимая, что она делает и зачем, Люся кинулась к нему. Через минуту она плакала, зарывшись носом в мягкий свитер Влади, а он, боясь пошевелиться, крепко сжимал ее в своих объятиях.
3
– Ну давай еще немножко посидим... – Влади нежно, еле касаясь, гладил Черепашкину руку и заглядывал ей в глаза.
– Не могу, – с сожалением вздохнула Люся. – Нет, ну правда… У меня завтра контрольная по химии, а я ни бум-бум в теме… Надо еще к Лу зайти, она обещала объяснить. Но ведь ты еще пробудешь в Москве несколько дней?
Они сидели в кафе «Ролан», что в центре Ролана Быкова. Только что начался какой-то фильм, и публика, занимавшая столики, заметно поредела. Черепашка пила кофе, а Влади потягивал через трубочку коктейль. Темно-синий сводчатый потолок был усеян маленькими лампочками, которые, по задумке дизайнеров, должны были напоминать звезды, рассыпанные по ночному небу. Справа от Черепашки по стеклянным трубочкам, подсвеченным разноцветными лампочками, бежала вода. Это был такой своеобразный фонтан. Впрочем, не так давно Люся видела в магазине «Свет» точно такой же, только уменьшенный в несколько раз. Музыканты, расположившиеся чуть поодаль, тихо играли джаз.
– А тут неплохо, – заметила Черепашка, которая так и не получила ответа на свой вопрос.
– Вообще-то, – подал голос Влади, – я наврал тебе про концерты.
– Ну надо же! – всплеснула руками Люся. – Что ни концерт, то вранье! Слушай, а может, ты вообще никакой не музыкант?
Но Влади заговорил очень серьезным тоном:
– Я приехал в Москву, чтобы увидеть тебя. Я тут уже целую неделю тусуюсь. Это правда.
– Не верю, – покрутила головой Люся. – Почему ты не позвонил мне домой или на телевидение?
– Боялся, – грустно улыбнулся Влади. – Боялся, что ты не захочешь со мной разговаривать…
– А если бы мы не встретились, что тогда? – привычным жестом поправила очки Черепашка, пристально вглядываясь в лицо собеседника.
– Уехал бы домой, – последовал тихий ответ.
– То есть ты ходил по Москве, катался в метро в надежде на случайную встречу со мной? – слегка повысила голос Люся.
– Да, – коротко кивнул Влади.
– Нет, ну правда! – Люся взъерошила его короткий «ежик». – Ну скажи, если ты приехал, чтобы увидеться со мной, а позвонить, как ты говоришь, боялся…
– Я уже купил билет на завтра, на «Тихий Дон», – не дал ей договорить Влади.
– На завтра? – округлила глаза Черепашка. – Так пойди и сдай его!
– Ты этого правда хочешь? – Он резко вскинул голову.
– Ну, да… – как-то не слишком уверенно протянула Люся.
– А как же тот парень, которого…
– А где ты остановился? – перебила его Черепашка. – В гостинице?
– Нет, у друга, – ответил Влади и пояснил: – Он тоже музыкант, а сейчас уехал на гастроли в Томск, так что я там один живу…
– А где это находится? – Черепашка поднесла к губам чашку.
– Представляешь, – улыбнулся Влади, – совсем недалеко от тебя. На «Спортивной». Поэтому-то я и надеялся, что мы встретимся. Знаешь, сколько часов я проторчал возле твоего дома?
– И ни разу меня не видел? – с сомнением покосилась на него Люся.
– Ну почему же? – Влади отодвинул от себя бокал. – Видел один раз, как ты из подъезда выходила…
– И что же?
– За дерево спрятался.
Черепашка тихонько засмеялась, а Влади вдруг посмотрел на нее серьезно и проговорил решительно и жестко:
– Если ты скажешь, что хочешь этого, я вообще могу в Москву переехать.
– Что значит, «если скажешь»? – Люся слушала свой голос и не узнавала его, таким глухим и неуверенным он сейчас был. – А как же твоя группа? Что ты скажешь ребятам?
– Ребята тоже переедут. – Влади старался не смотреть на Черепашку. – Нас, между прочим, давно в Москву зовут. Первое время будем снимать квартиру, а потом посмотрим… Вот, например, «Запрещенные барабанщики»… Слышала о таких?
– Конечно! – Черепашка покосилась на Влади из-под полуопущенных век.
– Ой, извини… Совсем забыл, что ты у нас популярный виджей, – смущенно улыбнулся он и продолжил: – Так они тоже ведь из Ростова, и ничего, нормально все устроились, концерты играют, работают по клубам… Так почему бы и нам не попробовать? Не думаю, что на нас спрос будет меньше, чем на «Запрещенных барабанщиков».
– Дело не в этом. – Люся сняла очки и начала нервно протирать их салфеткой. – Я не сомневаюсь, что если группа «Каста» переедет в Москву, все у нее сложится наилучшим образом. Просто мне казалось, что ты так любишь свой город… Я же помню…
– Тебя я люблю больше, – перебил Влади и уставился на дно пустого бокала.
– Не знаю… – опустила глаза Люся. – Это все слишком серьезно, чтобы перекладывать решение на плечи другого человека. – Она резко вскинула голову.
– А я и не думал перекладывать на тебя решение, – пробубнил он, не поднимая глаз. – Я лишь прошу ответить: нужен я тебе или нет?
Люся молчала, пальцы ее нервно теребили угол темно-зеленой скатерти. Сейчас она чувствовала на себе пристальный взгляд Влади и поэтому не решалась поднять голову.
– Значит, не нужен, – глухо и безнадежно протянул он.
Черепашка понимала, чувствовала: от того, что она сейчас произнесет или сделает, возможно, зависит вся ее дальнейшая судьба. Но будто стальное кольцо вдруг сковало все ее существо. Оцепенев, девушка молчала, слушая гулкие удары собственного сердца. Тягостное молчание снова прервал Влади:
– Это ничего… Ты не переживай. Ерунда это все. Я справлюсь, – тихо, почти шепотом сказал он.
В этот миг что-то внутри у Черепашки сжалось, и из глаз полились слезы.
– Дай мне время, – попросила она, по-прежнему не поднимая головы. – Хотя бы немного, хорошо? Позвони мне завтра… – Наконец она посмотрела на Влади, потом рукавом вытерла слезы, перевела дыхание и заговорила быстро и горячо: – Я тоже думала о тебе. Все это время думала… Я так рада, что мы встретились, но то, о чем ты меня просишь… Понимаешь, это ведь такая ответственность… Если бы ты мне не сказал, что твое решение зависит от меня… А вдруг у нас ничего не получится? Или у вас в Москве что-нибудь не заладится, всякое ведь бывает… Я тогда буду во всем винить себя, понимаешь?
– Сколько времени тебе нужно, чтобы принять решение? – спросил Влади, исподлобья взглянув на свою собеседницу.
– Пять дней, – выпалила Черепашка и удивилась сама себе.
Почему она вдруг назвала именно эту цифру? Почему не три дня или не неделю, а именно пять дней? Но срок был назван, и, услышав ответ, Влади вздохнул, как показалось Черепашке, с облегчением.
