Но Черепашка молчала, уставившись на свои клетчатые, изрядно поношенные тапочки. Через какое-то время Лу произнесла тихим, сдавленным голосом:
– Да и люби себе на здоровье своего Влади, кто против? Вот только бы Женька второй раз на крышу не полез…
Лу понимала, что причиняет своей лучшей подруге ужасную боль, но она чувствовала ответственность за нее. «Кто, если не я, все это ей объяснит. Потом она еще мне спасибо скажет». Реакция Люси была неожиданной как для Лу, так и для самой Люси.
– Уйди, пожалуйста, Лу, – попросила она голосом, дрогнувшим от внезапно подкатившихся к горлу слез.
Повторять свою просьбу ей не пришлось. Оскорбленная Лу оделась и ушла, не сказав больше ни слова. А Люся подумала, что ни за что ни про что обидела человека. А ведь на самом деле Лу сказала то, в чем Черепашка боялась сама себе признаться.
8
После ухода Лу Люся еще долго сидела на кухне в одной и той же позе. Когда она немного оправилась, то решила, что надо срочно позвонить Жене и отменить поход на репетицию… Но как? Как ему сказать, что она просто не хочет, не может сейчас никого видеть?! Как объяснить ему, что она сама еще не понимает, что творится в ее душе?.. Но позвонить надо. Черепашка набрала номер. После первого же гудка в трубке раздался Женин голос.
– Алло, Жень, это я. Привет!
– А, Люсь, привет! Ну что, ты готова? – бодро отозвался он.
– Нет, я не пойду. Мне что-то нездоровится сегодня… Кажется, даже температура поднялась, – соврала Люся.
– Тогда, конечно. Давай никуда сегодня не пойдем, – согласился Женя. И Люся почувствовала в его голосе искреннее беспокойство.
– Да нет, Жень… Ты иди один. Тебя ребята ждут. И потом это же не последняя в жизни репетиция… Просто я в другой раз приду.
– Нет, ты что!.. Я тоже никуда не пойду. У тебя дома есть кто-нибудь?
– Нет, – ответила Люся и тут же пожалела о том, что сказала.
– Тогда я сейчас к тебе приду.
– Нет, Жень, не надо.
– Как это не надо? Вдруг ты серьезно заболела? Кто сходит за лекарствами? – И снова Люся услышала в его голосе неподдельное беспокойство и даже тревогу.
– Да ну, ерунда… Подумаешь, голова болит… Нет, Жень, я не заболела, – сказала Люся.
– Ну, так с этого все и начинается. Ты же сама говоришь: температура. Короче, я скоро буду. – И Женя повесил трубку прежде, чем Черепашка успела сказать хоть слово.
Ей стало еще более стыдно за свою ложь и за свое почти предательство. «Он сейчас мчится со всех ног ко мне, думает, что я болею, а я просто-напросто не могу, видите ли, в своей душе разобраться!»
Женя пришел очень быстро. Он разделся и сразу же устремился на кухню. Когда через секунду Люся тоже туда вошла, то весь стол был заставлен какими-то пузыречками и разноцветными коробочками.
– Вот смотри, это мазь такая, классно помогает! Разотри вот тут. – Он двумя пальцами дотронулся до своих висков. – И все. А нет, еще под носом и затылок. Мне мама так же делала, когда я болел. А это… – Он взял в руки плоскую ярко-синего цвета коробочку с иностранными буквами. – Это, если сильно голова болеть будет…
– Где ты все это взял? – перебила его Люся.
– Где взял, где взял?.. В аптеке купил, – широко улыбнулся Женя.
– Нет, ну правда? – не оценила его шутки Черепашка.
– Ну правда, купил, – пожал он плечами.
– Для меня? – Люся подняла на него спрятанные под толстыми стеклами очков глаза.
– Ну а для кого же?.. – искренне удивился Женя. – Так, а это нюхательный карандаш. – Он взял со стола какой-то продолговатый предмет.
– Жень, убери это все! – выкрикнула вдруг Люся.
– Почему? – Он посмотрел на нее округлившимися и ничего не понимающими глазами.
– Ну я нормально себя чувствую, понимаешь? Я абсолютно здорова! – из последних сил сдерживая слезы, выдавила из себя Черепашка.
– Как это? – Он часто-часто захлопал ресницами.
– А вот так, – с каким-то даже непонятным вызовом в голосе бросила она.
– А зачем же тогда говорила?
– Я тебя обманула… – Люсе казалось, что сейчас за нее говорит кто-то другой, но в то же время она всем сердцем чувствовала, знала, что поступает правильно, честно, потому что говорит правду.
– Зачем? – Женя все еще сжимал в руке нюхательный карандаш.
– Я, понимаешь, просто устала… И никуда не хотела идти. Я хотела побыть одна…
– Так бы и сказала… – Женя как-то странно дернул головой, резко развернулся и зашагал в прихожую.
Когда он, уже одетый, стоял в дверях, из кухни, низко опустив голову, вышла Люся:
– Жень, не уходи… Пожалуйста, не уходи.
– Люсь, что происходит? – Он внимательно посмотрел ей в глаза.
– Ничего… – Она крутила пуговицу на своей рубашке.
Наконец пуговица оторвалась и упала Люсе в ладошку.
– Ну раз ничего, тогда я пойду на репетицию.
Долго еще стояла она в прихожей, будто надеясь, что Женя вернется. На самом же деле Люся не думала сейчас о Жене. Она вообще ни о чем не думала. Медленно вернулась она на кухню. Стол по-прежнему был завален разноцветными коробочками и пузырьками…
Неизвестно, сколько времени просидела бы еще Люся на кухне, горестно обхватив руками колени, если бы не услышала скрежета ключа в замочной скважине. В следующее мгновение в прихожей вспыхнул свет, и Черепашка увидела маму.
– О господи! Что случилась, Люсенька? – Елена Юрьевна, не разуваясь, кинулась на кухню и опустилась рядом с Черепашкой на колени. – Что с тобой? Зачем столько лекарств? Откуда?
– Все в порядке, – наклонила голову набок Черепашка. – Ты не волнуйся. – Просто я пожаловалась Женьке, что голова немного болит, а он вот пришел и притащил все это… – У Люси немного хрипел голос, и она кашлянула, чтобы прочистить горло.
– Ты что, плакала? – Елена Юрьевна настороженно вглядывалась в лицо дочери.
– Да нет… – Люся попыталась улыбнуться.
Мама ей не поверила, но больше ни о чем расспрашивать не стала. Она знала: когда будет нужно, Черепашка сама обо всем расскажет ей.
– Ты ела? – Елена Юрьевна поднялась, вернулась в прихожую.
Люся слышала, как «вжикнула» два раза молния на ее сапогах.
– Нет, – с большим запозданием ответила ей Люся.
– Почему? – Мама прошла на кухню и, открыв холодильник, начала пристально изучать его содержимое.
– Ну не хотела… – пожала плечами Черепашка.
– Понятно… С чем будешь блинчики, с мясом или с абрикосовым джемом?
– Я не хочу есть, – сказала Люся.
