Наумлинская со вздохом сложила письмо пополам и сунула его в учебник истории.
– А когда лучше к директору идти, как вы думаете? – спросил Ермолаев, обращаясь ко всем сразу.
– Перед уроками, мне кажется, не стоит, – сказала Луиза Геранмае. – По утрам Виктор Степанович бывает похож на грозовую тучу. – Я бы пошла на большой перемене.
– Точно! – поддержал ее Володя Надыкто. – У нас как раз третий урок литература, классно получится, если дирик придет с разборками прямо на урок.
– Да ну… – с сомнением протянул Ермолаев. – Вряд ли он так оперативно отреагирует.
– А я уверен, что именно так и будет! – принялся вдруг отстаивать свою точку зрения Надыкто.
– Хватит спорить, – вмешалась Галя Снегирева. – Вот завтра все и увидим.
Бросив рюкзак в прихожей, Каркуша, не разуваясь, направилась в свою комнату. Как правило, днем она входила в Интернет с первой же попытки. На этот раз пришлось подождать. Связь никак не желала устанавливаться, и количество попыток уже дошло до пятнадцати.
– Да что за черт! – выругалась вслух Каркуша. – Вот всегда так! Когда надо, фиг ты войдешь в этот долбаный Интернет.
Наконец удача улыбнулась девушке, и с замиранием сердца она прочитала желанную надпись: «Поздравляю, Вы в сети Интернет!»
Но дальше девушку ожидало разочарование. И оно было поистине огромным. Почтовый ящик снова оказался пустым, если не считать трех рекламных писем, обещающих прибыльную работу, и одного предложения купить дешевый мобильный телефон.
«Раскатала губу! И с какой такой стати я вбила себе в голову, что Варя обязательно пришлет ответ? – последними словами ругала себя Каркуша. – Да она уже наверняка и думать обо мне забыла! У нее таких знакомств в день по двадцать штук. Может, она и не прочитала еще мое письмо! Или вообще читать не собирается. Это ведь личное дело каждого, что читать, а что удалять из почтового ящика не глядя».
Выключив компьютер, Каркуша, как была, не раздеваясь, рухнула на диван. Она заснула сразу. Словно провалилась в черную дыру и проснулась, когда на улице уже совсем стемнело. То ли этот звонок ее разбудил, то ли телефон зазвонил уже после того, как девушка открыла глаза.
«Странно, уже темно, а дома никого нет», – подумала Каркуша, считая про себя звонки. – А может, спят? Вдруг сейчас уже глубокая ночь?»
Телефон смолк в ту самую секунду, когда на него легла Катина рука. На всякий случай девушка поднесла трубку к уху, но услышала лишь назойливый непрерывный гудок. «Опоздала, – без всякого сожаления подумала Каркуша. – Ну и ладно».
Она посмотрела на часы. Без пятнадцати десять. Интересно, куда подевались родители? По поводу Артема у нее такого вопроса не возникало. Брат частенько приходил домой поздно. Он уже вышел из того возраста, когда родители контролировали каждый его шаг. Артему даже разрешалось оставаться на ночь у друзей. Единственное, чего от него в этом случае требовалось, это не забыть позвонить домой. Катя уже собиралась отправиться в свою комнату, когда снова зазвонил телефон.
– Алло! Катька, ты чего к телефону не подходишь? – затарахтела трубка голосом Незнакомки.
– Вообще-то я уже спала, – нехотя отозвалась Каркуша.
– В такую-то рань? – с сомнением протянула Ольга. – Что-то на тебя не похоже.
– Ладно, давай не будем сейчас обсуждать особенности моего режима, – недовольно пробурчала Каркуша. – Как отдохнули?
– Вообще-то не очень, – после паузы призналась Незнакомка. – Как-то все скомканно получилось.
– А шашлыки? – поинтересовалась Каркуша потому лишь, что надо было поддерживать разговор.
– А мы их не стали жарить, – ответила Ольга. – Так и привезли назад мясо в кастрюльке. Сергей даже на станцию побежал, но тебя уже там не было.
– Понятно, значит, ты звонишь, чтобы сообщить мне, что я вам испортила праздник? – спросила Катя, а про себя подумала: «Ври больше! Никуда твой Сергей не бегал. Я битый час на станции торчала».
– Кать, ну что ты опять в бутылку лезешь? – снисходительно проговорила Незнакомка. – И когда ты наконец повзрослеешь?
– Вот когда ты перестанешь разговаривать со мной, как с неразумным ребенком, тогда и повзрослею! – выкрикнула Каркуша и бросила трубку.
Незнакомка не перезвонила. Зато позвонили в дверь.
Увидев в «глазок» маму, Каркуша быстро провернула ручку замка и, не дожидаясь, пока та войдет, шмыгнула в свою комнату.
– Артем! Катя! – донесся до нее из прихожей мамин голос.
– Я уже сплю, – крикнула Катя в надежде, что мама не станет заходить к ней в комнату.
Но не прошло и пяти минут, как дверь приоткрылась и Светлана Николаевна заглянула в образовавшуюся щель.
– А что, папы дома нет?
– Кажется, нет, – ответила Каркуша, стягивая с себя джинсы. – Или ты думаешь, он у меня в шкафу спрятался?
– Почему ты все время дерзишь? – слегка повысила голос Светлана Николаевна.
– Такая вот я дерзкая, – усмехнулась Каркуша. – Плохо воспитывали, значит. Еще вопросы будут?
И в эту секунду запиликал мобильный телефон. Звук шел из сумки Светланы Николаевны, которая висела у нее на плече.
– Алло! – тревожно выдохнула она. Потом наступила долгая пауза. Женщина напряженно слушала, а до Кати лишь доносился искаженный микрофоном мужской голос. По тембру Каркуша сразу определила, что это отец, но разобрать слова было невозможно. – А почему ты звонишь на мобильный? – отозвалась наконец мама. – Как это занято? Нет, сейчас никто не разговаривает.
«Наверное, это я на нервной почве трубку плохо положила», – подумала Каркуша, но говорить ничего не стала.
– То есть как это не придешь ночевать? – Глаза Светланы Николаевны расширились, и Катя видела, как на них в одно мгновение навернулись слезы. – На какой квартире? – упавшим голосом спросила она, перекладывая трубку в другую руку. Она по-прежнему стояла посередине комнаты. – Когда же ты успел снять квартиру? – Слезы мешали ей говорить. И снова пауза. Теперь голос папы звучал так тихо, что Катя перестала его слышать. – И как долго ты собираешься там жить? – Катя видела, каких невероятных усилий стоит маме каждое слово. Она не слышала, что ответил папа, но по маминому лицу догадалась, ничего хорошего он ей не сказал. Вскоре Светлана Николаевна нажала на «отбой».
– Папа снял квартиру, – объявила она, уставившись куда-то поверх Каркушиной головы.
– Я это поняла, – зачем-то сказала Катя.
В этой ситуации ей лучше было бы промолчать. Но мама, казалось, не услышала ее слов. Сунув телефон в сумку, она стремительно вышла из комнаты.
Какое-то время до Катиного слуха не доносилось ни звука, потом она услышала, как пришел Артем. Но они с мамой почти не разговаривали. А потом мама начала плакать – громко, навзрыд. Артем что-то бубнил, успокаивая мать, а Каркуша лежала, уставившись в потолок, и удивлялась своей черствости: «Почему же я ничего не чувствую? Ни жалости, ни боли, ни обиды… Ровным счетом ни-че-го. Как будто бы моя душа атрофировалась. Интересно, а если родители разойдутся, я тоже ничего не почувствую? Может быть, я уже никогда ничего не смогу почувствовать? Что ж, так даже лучше – жить и ничего не чувствовать».
