Книга Зов темной воды, страница 13. Автор книги Ольга Володарская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Зов темной воды»

Cтраница 13

Семакину на самом деле было плохо. Голова его все так же ходила ходуном, а кроме этого судорогой свело руки и ноги. Он корчился на полу, стукаясь затылком о плинтус, и все повторял «Да, да, да!».

Медбрат бросился к больному и вколол ему какое-то лекарство. Семакин почти тут же затих. Тело обмякло. Но глаза его не закрылись. Они смотрели на Лару, и в глубине их застыл испуг.

– Что вы с ним сделали? – грубо спросил медбрат, переложив Котю с пола на кровать. – Пациент был стабилен, а тут такой приступ…

– Ничего, – пролепетала Лариса. – Мы просто говорили…

Мужчина, неприязненно зыркнув на нее, коротко сказал:

– Уходите!

– С ним все будет в порядке? – спросила Лара, пятясь к двери.

Медбрат словно не слышал. Отвернувшись от нее, он стал укрывать притихшего Семакина одеялом. Ларе ничего не оставалось, как покинуть палату.

Выйдя за дверь, она торопливо зашагала к лестнице. Сердце ее стучало. А на душе было очень и очень мерзко. «Да что я такое творю? – ругала себя Лара. – Одну старуху до инсульта довела, другого старика до припадка! И ради чего?»

Едва сдерживая слезы, Лара толкнула входную дверь и выбежала на улицу. На свежем воздухе ей стало немного лучше. Слезы перестали душить, и на сердце было не так тревожно. Переведя дух и сев на лавочку, Лара уже вполне спокойно подумала: «Может, плюнуть на затею с фильмом? Вызвать милицию, пусть они разбираются во всей этой истории… – Но тут же сама себе возразила: – Нет, не будут они ни в чем разбираться, срок давности уже истек, значит, скелет так и останется неопознанным. А коли так, близкие Егора-Малыша не узнают, как он погиб и где его могила…»

Последняя мысль окончательно примирила Лару с самой собой. Она приняла решение продолжать расследование. По крайней мере узнать фамилию Малыша и найти его родственников она обязана, чтоб Егора похоронили по-человечески. Хотя, если уж начистоту, довести дело до конца хотелось не только ради этого. Лара нутром чувствовала, что та давняя история гораздо трагичнее, запутаннее, масштабнее, чем ей вначале казалось. И за раскрошившейся кирпичной кладкой скрывается не только скелет, но и множество тайн. Человеческих и, быть может, исторических. Размотать этот клубок посчитал бы за счастье любой журналист! И Лара не была исключением…

«Всему свое время, – одернула себя она. – Сначала надо опознать останки, потом все остальное… Ну а сейчас к Графине!»

И она, поднявшись с лавки, заспешила к стоянке такси, чтобы через полчаса оказаться в больнице, где в отдельной палате, подключенная к аппарату искусственного дыхания, лежала старуха Берг. Лара подошла к кровати с поднятым изголовьем (врач сказал – при кровоизлиянии положение головы должно быть возвышенным) и заглянула в бескровное лицо Графини. Теперь, когда жизнь почти покинула ее, оно изменилось в лучшую сторону. Носогубные складки разгладились, глубокие морщины на переносице будто стали меньше, рот обмяк, перестав напоминать глубокий шрам. Эллина Берг больше не походила на ведьму. С лица исчезли и печать страдания, и гримаса озлобленности. Как будто вместе с сознанием ее покинули все горести и беды.

«Интересно, – подумала Лара отрешенно, – где Графиня (а скорее, ее душа) находится сейчас? Наверное, медленно плывет по светлому коридору к бесконечности…»

Тут Лариса Белозерова не угадала. Графиня стремилась не вперед, а назад – в прошлое, еще и еще раз переживая все события детства, юности, молодости и смиряясь с ними перед тем, как раствориться в бесконечности…

Часть 2
Эллина Берг. Санкт-Петербург – Москва. 1915–1935 гг
Глава 1

Отец Эллины Берг не имел графского титула. Александром Бергом он тоже был не от рождения. Мойша Беркович – вот как звали отца Эллины. Выходец из одесского гетто, сын старьевщика, еврей-выкрест, в жилах которого текла отнюдь не голубая кровь, разбогател уже в зрелом возрасте. А до этого был обычным мелким служащим, получающим скудное жалованье. Но благодаря своей бережливости он выкраивал деньги на покупку акций железнодорожных и судоходных компаний, свято веря в то, что когда-нибудь они сделают его богатым. Каждый месяц из года в год он покупал по одной, по две акции и складывал их в шкатулку, чтобы в день своего сорокалетия (почему именно сорокалетия, он сам точно не знал, просто так решил когда-то) их продать. А на вырученные деньги открыть свою лавку…

Но все произошло несколько иначе.

Когда Мойше исполнилось тридцать девять, грянул биржевой кризис. Десятки компаний разорились, многие едва удержались на плаву. Естественно, их акции либо просто превратились в ненужные бумажки, либо обесценились. Вот эти, обесцененные, Мойша и купил, продав часть своих, подскочивших в цене чуть ли не вдесятеро. А через год, когда рынок стабилизировался, он оказался совладельцем нескольких весьма прибыльных фирм и одного прииска. Теперь, продай он акции, можно было открыть сразу две лавки. Но Мойша решил обождать. И не зря! Еще через два года он полностью выкупил прииск, а надобность в открытии каких-то там лавчонок отпала сама собой. Мойша стал богачом.

Два года он просто наслаждался своим новым положением. Но когда ему исполнилось сорок пять, всерьез задумался о семье, а главное – о наследниках. Очень хотелось иметь детей. Мальчика и девочку. Марка и Эсфирь. Оставалось найти достойную женщину, годящуюся на роль жены и матери, и вести ее под венец.

Но оказалось, что достойную найти не так просто. Мойше нужна была невинная еврейская девушка из хорошей семьи, с покладистым нравом, приятной внешностью и отменным здоровьем. Вроде бы ничего особенного в этих требованиях не было, но как-то так получалось, что барышни, с которыми его знакомили, всем условиям одновременно не отвечали. Если красивая, то легкомысленная, если здоровая, то похожа на лошадь, если родители при деньгах, то капризуля и ломака… Ну и так далее!

Промучившись с полгода, Мойша все-таки женился. Взял в супруги почти идеальную барышню: и скромную, и невинную, и симпатичную, и здоровую, только уж очень хрупкую. Софочка Ганц была такой худенькой, такой прозрачной (это ширококостному, по-бабьи задастому Мойше в ней особенно нравилось), что рождение ребенка стало для нее истинным подвигом. Чудом произведя на свет девочку, Софочка умерла от кровотечения после множественных разрывов наиважнейших женских органов.

Так Мойша, не успев насладиться радостями семейной жизни, стал вдовцом. А еще отцом-одиночкой.

Дочка Эсфирь поначалу вызывала у Мойши одно раздражение. Она много плакала, много болела, много капризничала. Особенно невыносимой она была с отцом (с нянькой и кормилицей вела себя более-менее), видимо чувствуя его к себе отношение. А Мойша все никак не мог забыть, что именно этот горластый, вечно обделанный ребенок стал причиной смерти его Софочки.

Все изменилось, когда девочке исполнилось полгодика.

До этого Мойша долго отсутствовал. Сначала ездил на свои уральские прииски, потом отдыхал в Ялте. Не видел он ее три с половиной месяца, но не соскучился. Да и подзабыл малышку. В его памяти она оставалась худой, лысой, краснокожей, с огромным, исторгающим из себя противный писк ртом. Такой же, только немного увеличившейся в размере, он думал ее застать, но…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация