В Англии же Анна страстно желала соединить обе короны Стюартов – Англии и Шотландии, для чего требовалось официальное объединение двух стран. Необходимость унии отчасти объяснялась стремлением обезопасить себя от вечной угрозы со стороны Франции, которая могла «пробраться в Англию через заднюю дверь», в то время как Англия угрожала закрыть шотландским купцам доступ на английский рынок в новых американских колониях. Яростные дебаты велись и в Лондоне и в Эдинбурге, причем большинство шотландцев были категорически против унии. Даниель Дефо, которого правительство послало разведать обстановку, писал: «На каждого шотландца, который выступает за объединение, приходится девяносто девять тех, кто против». Бунтовщики даже разоряли дома шотландцев, выступавших за объединение. Но подкупом или обманом английской короне в конечном счете удалось собрать достаточное количество голосов в шотландском парламенте, чтобы проголосовать за объединение.
Согласно Акту об унии от 1707 г. Шотландия получила сорок пять мест в парламенте королевства Великобритания, как теперь стало называться единое государство. Кроме того, Анна являлась королевой Ирландии и сверх того именовалась королевой Франции. 1 мая Анна проследовала в собор Святого Павла, чтобы вознести благодарственную молитву за заключение этого союза. На ней был и орден Подвязки, и шотландский орден Чертополоха. Она пожелала двум нациям «вести себя так, чтобы у всего мира создавалось впечатление, что они всем сердцем желают стать единой нацией». Слово «впечатление» в данной ситуации подходит как нельзя лучше. Шотландцам, как и валлийцам, предстояло сыграть значительную роль в британской армии, Британской империи и промышленной революции, не говоря уже об интеллектуальном ренессансе, имевшем место в Шотландии в XVIII в. В начинавшемся столетии из слияния отдельных народов, населяющих Британские острова, сформировалось новое государство, названное Великобританией, и теперь, если речь не шла исключительно об Англии, разумнее было пользоваться терминами «британский парламент», «британцы», а не ссылаться только на Англию и англичан. Впрочем, даже в XX в. нередко, говоря обо всей Британии, называют ее Англией: солдаты шли в бой с криком «За Англию!» и Руперт Брук писал: «Есть тихий уголок в чужой земле, / Который будет Англией всегда…»
[33]
Хотя Анна и говорила о «сердечном желании стать единой нацией», к северу и западу от границ Англии «желающих» было немного. Называть Британию Англией могут англичане, но шотландцы, валлийцы и ирландцы – никогда. Шотландский парламент прекратил свое существование в 1707 г., однако спустя три столетия собрался снова.
В 1708 г. в результате англо-шотландского голосования виги одержали убедительную победу и пришли к власти. Ревностная приверженка тори, Анна была безутешна. В душе она была настоящей дочерью дома Стюартов и инстинктивно не доверяла вигам, которые свергли ее отца. В дополнение ко всем этим невзгодам в том же году королева потеряла горячо любимого супруга, Георга. Анна была последним монархом, который председательствовал на заседаниях министров в личном «кабинете»; она с большим неудовольствием допускала в него политиков, к которым питала отвращение. Но в одном вопросе она полностью поддерживала вигов: герцогу Мальборо надлежит продолжать, как теперь казалось, «великую войну». Эта военная кампания велась в лучших традициях средневековых войн, когда летние бои перемежались с зимней передышкой и восстановлением сил. К 1709 г. даже Людовику XIV стало ясно, что следует искать мира, но виги упорствовали, требуя, чтобы Людовик убрал с испанского трона своего внука Филиппа. Людовик был категорически не согласен, и война вспыхнула с новой силой.
В 1709 г. обе стороны, пополнив свои армии свежими подкреплениями, вновь встретились на поле брани близ деревни Мальплаке недалеко от крепости Монс. Здесь Мальборо вместе с Евгением Савойским ввели в бой тридцатитысячную кавалерию. Последовал очередной триумф герцога Мальборо, но потеря почти 20 000 солдат союзных войск возмутила общество. Кровавая бойня у Мальплаке привела тори в ярость и стала причиной падения вигов. С каждой кафедры проповедника, с каждого амвона звучали призывы к миру. Анна распустила парламент. В результате выборов 1710 г. тори, ратовавшие за прекращение войны, получив большинство, пришли к власти под предводительством Роберта Харли, диссентера, библиофила и хитроумного мастера политической интриги.
Харли стал лидером тори и лордом-казначеем, в то время как его настойчивый коллега, откровенный якобит Генри Сент-Джон, впоследствии получивший титул лорда Болингброка, занимался внешней политикой. Создание нового правительства совпало по времени с серьезнейшей размолвкой между королевой и Сарой Мальборо, место которой при королеве заняла протеже Харли Абигайль Хилл, которую Сара обвинила в лесбиянстве. Герой войны герцог Мальборо теперь утратил свое влияние как в политике, так и при дворе королевы. Сатирик Джонатан Свифт резко высмеивал его коррумпированность и злоупотребления в армии, назвав герцога британским Мидасом: «Лишь грязь вода не унесла, / Да уши выдают осла. / …А наш Мидас, как столб, стоит, / Людьми осмеян и забыт»
[34]
. Тори начали тайные переговоры с Людовиком, эти переговоры привели к отставке Мальборо и назначению на пост командующего союзными силами откровенного якобита герцога Ормонда. Втайне от союзников он получил от Болингброка приказ избегать серьезных сражений и добиваться заключения мира. Французы были в восторге. Ликующий Людовик заметил, что такой поворот событий «дает нам все, о чем мы мечтали».
Результатом подобной политики стало заключение в 1713 г. Утрехтского мирного договора. Этот договор, безусловно, обуздал амбиции Людовика, но при этом союзники получили меньше, чем могли бы после побед Мальборо за четыре года до этого. Австрия обрела контроль над территорией теперешней Бельгии, сферы интересов Британии в Средиземном море и Северной Америке расширились. В качестве части соглашения Испания уступила Британии контроль над Гибралтаром. Утрехтский мир стал триумфом переговорного процесса, а не победы на поле боя. Мирный договор поддержала палата общин, где тори составляли большинство, но не палата лордов, в которой преобладали виги. Анне пришлось срочно добавить десяток пэров из партии тори, чтобы добиться его принятия верхней палатой парламента. Мальборо отправился в добровольное изгнание в Ганновер, а Бленхеймский дворец так и остался незавершенным.
Королева теперь тяжело болела. Считая, что узурпировала власть своего сводного брата Якова Старого Претендента, она отправила во Францию эмиссаров из якобитов и членов партии тори. Они должны были убедить его отказаться от католической веры, чтобы унаследовать трон, но Яков отверг это предложение. Болингброк продолжал создавать в парламенте фракцию якобитов, оказывая противодействие своему бывшему другу Харли. Это был первый тревожный звонок. Виги предупредили законного наследника королевы Анны принца Георга Ганноверского, что ему, как и Вильгельму Оранскому до него, возможно, придется силой защищать свое право на английский престол. Бывалый солдат Мальборо находился тогда в добровольном изгнании как раз при дворе Георга и, по слухам, был готов возглавить новую армию вторжения.
