– Я нашел лодью затопленной у противоположного берега. Днище порублено топорами.
– Они ушли в Заловацкие болота?
– Они ушли по этому берегу. Лодью мог отогнать и потопить один человек. Пока дружинники рыскают в поисках следов, я прискакал за подмогой.
Гридни принесли еду, накрыли стол. Поклонившись, тут же удалились, и Хальвард жестом пригласил Ставко.
– Ешь, воевода. Когда утолишь голод, обсудим дела.
Ставко яростно накинулся на дичину. Грыз ее крепкими зубами, ловко помогая себе ножом. Залпом опрокинув еще один кубок густого фряжского вина, откинулся в кресле. Улыбнулся смущенно:
– С утренней зорьки маковой росинки во рту не было. Послал гонца навстречу Урменю.
– Гонец знает о смерти Берсира?
– Зачем простому дружиннику знать наши заботы?
– Ты поступил мудро, Ставко. Ватажники Урменя знают лес лучше нас. – Хальвард сел напротив, понизил голос: – Я нашел того, кто приказал Инегельде приготовить яд для сына конунга рузов.
– Яд готовили для Нежданы.
– Ты хороший воин, Ставко, но пока еще плохой воевода. Думать надо о войне, а не о битве. Берсира не вернешь даже самой мучительной казнью Инегельды, но рузов нужно во что бы то ни стало вернуть к задаче, которую поставил им конунг Олег: прикрывать рати его левой руки. Значит, отравитель Берсира тоже должен быть слева, а не справа.
– Пощади, боярин, – взмолился Ставко. – Еще вчера я был дружинником личной стражи конунга, сегодня с утра – в седле и только что наелся досыта. Лучше скажи, что я должен делать.
– Понимать, – резко сказал Хальвард. – Ты не только умен, но и хитер, и хитришь даже наедине со мной. Кровная месть существует во всех племенах, так же как и кровная обида, а рузы особенно цепляются за родовые обычаи, потому что лишены возможности действовать с таким размахом, с каким действует наш конунг. Значит, нам с тобой, воевода, надо свести на нет все возникшие осложнения. Это ты понимаешь?
– Это – понимаю. Пойму и дальше, если ты, боярин, не будешь ходить вокруг да около.
– Чем меньше ты будешь знать, тем дольше проживешь, – неожиданно зло усмехнулся Хальвард. – Конунг в тебе души не чает, вот что значит одна стрела, выпущенная точно и вовремя. Кто такой Тридцать шестой?
– Тридцать шестой? – удивленно спросил Ставко. – Это с какого боку считать?
– Забудь, воевода. – Хальвард не сомневался в искренности молодого славянина. – Когда-то конунгу понадобилась твоя стрела, теперь о том же прошу я. Не для себя – ради великого общего дела.
– В кого же эта стрела должна быть направлена?
– В того, кто подал Берсиру кубок с ядом.
– Я не убиваю женщин, Хальвард.
– Это милость, а не убийство, клянусь памятью своего отца. В Рузе Закиру ждут пытки и мучительная, растянутая на сорок дней казнь. Я обещал ей легкую смерть, помоги мне исполнить мое слово.
Ставко хмуро молчал. Его втягивали в запутанные игры высших ветвей власти, где смерть кого бы то ни было считалась не смертью, а всего лишь очередным ходом.
– Об этом должны знать только мы двое. Тебе придется дать клятву, воевода.
«Он рассчитывает, что мне не уйти живым, – усмехнулся про себя Ставко. – Добро, боярин, уж тут-то я постараюсь…» И, встав, вынул меч и положил его перед собой, как клялись славяне.
– Я принимаю твою клятву, – торжественно сказал Хальвард. – Ты знаешь путь на Рузу?
– Однажды я сопровождал конунга в поездке.
– За бродом начинается земля рузов. Половодье было обильным, и страже, вероятно, придется спешиться, но женщина останется в седле. Лучшего места не найти, но умереть она должна на земле рузов.
– Когда они выедут? – спросил Ставко, подняв меч и сунув его в ножны.
– Больше чем на сутки мне не удастся их задержать. Обязательно возьми пару свежих коней из моей конюшни.
Ставко шагнул к столу, завернул в полотенце оставшееся мясо, переложив его лепешками. Хальвард молча наблюдал за ним.
– Хочешь выехать сейчас?
– Сейчас я хочу спать.
– Кони ждут тебя в моей конюшне. И… и стрела должна быть хазарской.
– Ты мог бы мне этого не говорить, боярин.
5
Утром Хальварду доложили, что коней никто не брал, но Ставко тем не менее исчез из города. Хальвард предполагал это, но сбывшееся предположение на сей раз его не обрадовало. Выскочка-славянин, вознесенный к вершинам власти случаем и непонятной для Хальварда благосклонностью конунга Олега, оказался куда прозорливее. Однако в том, что Ставко выполнит взятые на себя обязательства, боярин не сомневался: он положил меч к его ногам, а славяне никогда не нарушали подобных клятв. «Значит, следов мне не найти, и Ставко пошлет свою стрелу в каком-то ином месте, – подумал он. – Что ж, на сей раз он переиграл меня, однако последний ход останется за мной, любимчик Олега…»
Посол Биркхард, сопровождавший тело Берсира до земли рузов, вернулся на рассвете, и Хальвард рассчитывал, что он проспит до полудня. К этому сроку ему предстояло не просто подготовить Закиру, но и наполнить ее признания ответами на все вопросы, которые мог задать посол. Он продумал каждое слово, оставалось внушить их домоправительнице, уже подготовленной к легкой смерти на неизвестном рубеже, и он повелел подать завтрак в допросной.
Закиру привели, когда Хальвард с удовольствием закусывал. Отпустил стражу, поманил домоправительницу к накрытому столу. Она отрицательно помотала поникшей головой и, опираясь спиной о бревенчатую стену, медленно сползла на пол.
– Ты вспоминала всю ночь? – Он подождал ответа, но женщина молчала. – И что же ты вспомнила?
– Пощади меня, высокий боярин, – глухо простонала она. – Я еще не стара, я могу послужить тебе.
– Не торгуйся, – поморщился Хальвард. – Легкая смерть часто бывает дороже жизни. Так что же ты вспомнила?
Она молчала.
– Я спросил, женщина.
– Я велела Инегельде приготовить отраву.
– Для кого?
– Для… Для Берсира?
– Правильно, для Берсира. А кто тебе повелел отравить его? Запомни: хазарянин, с которым ты встретилась на лодье, когда вместе с Инегельдой выбирала для Нежданы жемчуг.
– Но зачем? Зачем ему смерть Берсира?
– Не ему, а Хазарскому каганату. Берсир – смелый и сильный воин, его брат – слаб и беспомощен. Что пообещал тебе хазарянин?
– Золото?
– Золото, волю и возвращение в Хазарию. Согласись, это – добрая цена.
– А почему же я не убежала вместе с Инегельдой?
– Ты начинаешь думать, это хорошо. Ты не убежала вместе с Инегельдой потому, что у вас – разные дороги. Корел обещал Инегельде дикую черную смородину, хазарянин тебе – солнечную кисть винограда. Он намеревался зайти за тобою, но не зашел, и ты потеряла время. Когда ты условилась обо всем с Инегельдой?
