– Эме, ты согласна стать моей наложницей?
Девушка опустила глаза, ей понадобилось усилие, чтобы просто кивнуть. Это не укрылось от султана, но отказаться от этакой красоты он уже не мог, вздохнул:
– Тебя никто не спрашивал, не так ли?
Не говорить же, что она жертвует собой, чтобы вызволить из Клетки Селима?
Эме замотала головой, борясь со слезами отчаяния. Султан проницателен, ей тяжело обманывать такого человека. Михришах Султан обещала, что все будет происходить в полутьме и в постели, где мужчины наиболее уязвимы, но вот она стоит перед умным, весьма достойным человеком с пронзительным взглядом и пытается ему лгать.
– Хорошо, я принимаю твой подарок, Михришах Султан. Но с одним условием: если Накшидиль не понравится у меня, ты заберешь ее к себе и обвинять ни в чем не станешь.
– Почему это ей может не понравиться? – возмутилась Михришах Султан.
– Я немолод, а она юна и прекрасна. Мы не пара.
– Вы Повелитель и Тень Аллаха на Земле, а она рабыня.
Абдул-Хамид хотел сказать, что эта рабыня стоит многих свободных, но промолчал, только кивнул дильсизу у двери, чтобы тот вызвал главного евнуха. Евнух Али появился мгновенно, словно ждал у двери, впрочем, зная Михришах Султан, Абдул-Хамид не усомнился, что так и было. Султанша вполне могла заранее вызвать евнуха, прекрасно понимая, что султан соскучился по женской ласке, а его наложницы не идут ни в какое сравнение с этой красавицей.
– Али, скажи Эсме Султан, что у меня новая наложница, которую зовут Накшидиль. Пусть устроит ее в хорошей комнате, выделит служанок, и сегодня приведи девушку ко мне. Ты довольна? – обернулся султан к Михришах, словно забыв о существовании Эме.
Но Эме была рада: девушка устала стоять натянутой струной, страшно боясь попросту расплакаться.
Евнух кивнул ей:
– Пойдем, я отведу тебя к госпоже.
Проводив Эме взглядом, султан с легкой улыбкой повернулся к Михришах:
– Она действительно прекрасна. Чего ты ждешь от меня за этот дар?
– Я?! – преувеличенно изумилась султанша. – Разве за дары ждут благодарности? Нет, это подарок от сердца в знак благодарности за сохраненную жизнь моего сына.
Абдул-Хамид кивнул:
– Я рад, что ты все правильно поняла, Михришах. И все же оставляю за собой право вернуть девушку, если ей что-то не понравится.
– Если она вам не понравится, Повелитель.
– Я сделаю ответный дар. Тебе приведут пять новых служанок. Или нового евнуха. Что ты желаешь?
– Благодарю вас, Повелитель, у меня достаточно слуг. А единственное мое желание… – она не успела договорить то, что хотела бы, встретившись взглядом с насмешливыми темными глазами султана, почти сникла, – …видеть чаще моего сына Селима.
– Ты бываешь у него раз в неделю. Сомневаюсь, что и раньше видела Селима часто. Этого достаточно, тем более расследование обстоятельств заговора еще не закончено, я не хочу, чтобы семейные узы влияли на это расследование.
Михришах сумела сдержать свои эмоции, поклонилась, чтобы уйти. Абдул-Хамид поинтересовался:
– Так кого тебе прислать, служанок или евнуха?
– Служанок, если они молоды и хороши собой. Не люблю некрасивых людей…
Оставалось надеяться, что Накшидиль справится со своей ролью.
Хотя сейчас Михришах в этом уже сомневалась. Абдул-Хамиду Клетка пошла на пользу, он умен, прозорлив и видит всех насквозь. Едва ли Накшидиль удастся такого обмануть. Султан догадался, что девочка жертвует собой. Но ничего преступного в своем поступке Михришах не видела, обвинить ее не в чем.
Даже если девочка не слишком удачно начнет уговаривать султана отпустить ее любимого, Абдул-Хамид не сможет укорить в этом ни ее, ни самого Селима.
Михришах Султан не очень долго размышляла над последствиями своего поступка: она дело сделала, если получится повлиять на султана – хвала Аллаху, а не получится, так на все воля Всевышнего. Селим в Клетке на жизнь не жаловался, у него было все, кроме свободы передвижения и встреч. Был и хороший наставник – Али Хикмет, который много лет наставлял самого Абдул-Хамида в той же Клетке.
Михришах понимала, что нужно просто подождать. Если бы султан желал, он давно казнил племянника, если бы был на Селима или его мать слишком зол, условия содержания шехзаде были иными. Но для султанши каждый лишний день пребывания сына взаперти даже в самых лучших условиях казался годом.
И дело не в несвободе Селима или невозможности с ним видеться. Была еще одна важная причина торопливости Михришах, потому она и Накшидиль поспешила подарить Повелителю. Его наложница Айше должна скоро родить. По всем приметам это будет мальчик, и кто знает, кому тогда оставит трон стареющий уже султан?
Михришах не отпускали эти мысли ни на миг. Это Абдул-Хамид мог оставить их с Селимом во дворце потому, что пока у султана только дочь Эсма, но что будет, если Айше и впрямь родит сына?
Потому задача Михришах не только вытащить сына из Клетки, но и внушить Абдул-Хамиду, что именно Селим достоин стать следующим султаном. Конечно, влюбленная в Селима Накшидиль будет настраивать Повелителя за племянника, но в этом тоже существовала своя опасность: султан тоже мужчина, как бы влюбленность юной француженки в младшего не вызвала ревность старшего. Михришах Султан вздохнула. Верно говорят: в поспешности – раскаяние, в размышлении – спасение. Пришло время размышлять. Каяться в том, что поспешила, доверившись аге янычар, или беспокоиться о том, что Накшидиль может не справиться с порученным ей делом, – бесполезно. Сделанного не воротишь, теперь нужно только ждать.
Навстречу султанше к двери ее покоев вышла Далал:
– Госпожа?
Михришах усмехнулась:
– Султан забрал твою любимицу. Остается надеяться, что не зря.
– Ай вай! – В голосе старухи слышалось неподдельное горе. Неудивительно: она готовила Накшидиль для молодого красивого шехзаде Селима. А досталась девочка старому Абдул-Хамиду.
– Перестань болтать и отправляйся в гарем.
– Госпожа?
– Наверняка Накшидиль попросит, чтобы ты была рядом. Постарайся, чтобы девочка не наделала глупостей, она это может. Не понимает своей выгоды, дурочка, – вздохнула Михришах Султан.
«Да уж, тебя бы на ее место!» – мысленно усмехнулась Далал, опуская глаза. Она действительно торопилась к Накшидиль, чтобы ее подопечную не обидели в гареме.
Султанская сестра Эсме Султан оказалась дамой строгой. Она внимательно осмотрела новенькую, довольно хмыкнула и поинтересовалась по-турецки:
– Ты откуда?
Эме понимала, о чем ее спросили, но запнулась, прежде чем ответить:
– Я… из Франции.
– Почему так неуверенно? – Эсме Султан перешла на французский.
