Как оказалось, Елизавету-Марию фон Нальц с кражей никто не связывал, писали исключительно о бесследном исчезновении девушки. Главный инспектор употребил все свое влияние, дабы правда не выплыла наружу, и теперь каждый постовой в городе, посматривая на красоток, держал в голове портрет пропавшей особы. Если она еще в городе, ее найдут.
«Если…» – слово это острой болью засело в сердце, и я заставил себя выкинуть мысли о Елизавете-Марии из головы.
«Всему свое время. Сначала стоит разобраться с неотложными делами, а дальше будет видно» – так уговаривал я себя, шагая по затянутым моросью улицам.
Впрочем, отвратительным расположение духа было не только у меня: Альберт Брандт ругался как сапожник, выясняя с хозяйкой заведения, кто будет оплачивать выбитое грабителем окно и сушку залитой дождем мебели.
Мне даже сделалось немного совестно.
– Мадам! – потеряв терпение, проговорил Альберт своим низким голосом, и глаза его засветились в полумраке помещения двумя призрачными огнями.
Но фигуристая дамочка знала поэта как облупленного; она немедленно подступила к нему, уткнулась в него высокой грудью и закрыла рот ладонью.
– Альберт! – промурлыкала хозяйка. – Еще одно слово таким тоном – и я как следует врежу тебе коленом между ног. Сразу перейдешь на фальцет!
Поэт откинул руку, но талантом сиятельного больше пользоваться не стал.
– Пополам? – предложил он.
– Ты просто лапочка, Альберт! – улыбнулась дамочка и отправилась отдавать распоряжения.
Мой изрядно раздосадованный неожиданными тратами приятель всплеснул руками и повернулся ко мне.
– Куда катится этот мир, Лео, скажи мне? Пытаться обокрасть поэта, подумать только! Уму непостижимо.
Я кивнул вслед хозяйке и поинтересовался:
– У вас с ней что-то было?
Поэт только рассмеялся:
– Лео, мужчина и женщина не могут прожить под одной крышей и дня, чтобы у них не возникли те или иные отношения, а я снимаю эти апартаменты третий год кряду! Разумеется, у нас с ней кое-что было!
– Развратник.
– Я однолюб! – с достоинством заявил Альберт Брандт. – Каждое мгновение жизни люблю только одну женщину. Правда, раз потерял голову от двойняшек, но это другая история. Дело вот в чем, Лео, сейчас должна нанести визит моя нынешняя возлюбленная, а наверху все вверх дном перевернуто. Времени нет совершенно.
– Не ночевал дома? – ухмыльнулся я.
– В гробу отосплюсь, – пошутил поэт. – Без обид?
– Нет проблем, – хлопнул я его по плечу. – Просто проходил мимо и решил узнать, как у тебя дела.
– Дела отлично, Лео! Все хорошо! Заходи как-нибудь в другой раз! – крикнул Альберт и убежал наверх.
Я не стал его останавливать. Не стал ни о чем рассказывать. Просто покачал головой и вышел за дверь. А там на глаза сразу попалась женская фигура в черном плаще и шляпке с густой вуалью. Выглядела Елизавета-Мария так, словно собралась на похороны.
Ежась то ли от нехорошего предчувствия, то ли от студеного ветерка, я подошел к суккубу и довольно грубо спросил:
– Какого черта тебе здесь надо?
– Не твоего ума дело, – столь же нелюбезно отозвалась девушка.
– Рискнешь показаться ему в таком виде?
Елизавета-Мария только фыркнула.
– Лео, у меня появилось к тебе предложение, – заявила она. – Взаимовыгодное.
– Верится с трудом, – хмыкнул я, развернулся и зашагал по улице.
– Дочь главного инспектора пропала, – донеслось вдруг из-за спины. – Не желаешь ее отыскать?
Меня словно паралич разбил. Я медленно обернулся и веско произнес:
– Ты ничего не знаешь об этом.
– Лео, мой милый Лео! – звонко, совсем по-прежнему рассмеялась Елизавета-Мария. – Та дылда-сиятельная пропала, и вопрос только в том, как сильно хочешь ты ее отыскать.
– Ты прочитала об этом в газете!
– Прочитала, – подтвердила девушка. – Ты ведь сам советовал читать прессу. В аду такого нет, помнишь, Лео? Это ведь твои слова.
– Перестань!
Елизавета-Мария подступила ко мне и тихонько прошептала:
– На приеме я кое-что видела. Уверена, это поможет тебе отыскать глупышку.
– Что ты хочешь взамен? – вырвалось у меня помимо собственной воли.
– Верни мне молодость! – ожидаемо потребовала суккуб. – Верни молодость и дай слово никогда не забирать ее впредь!
Я покачал головой.
– Исключено.
– Позволь узнать почему?
– Ты все выдумала. Хочешь обвести меня вокруг пальца? Не выйдет.
– Я дам слово, – очень серьезно произнесла Елизавета-Мария. – Я дам слово тебе, а ты – мне. Если моя информация не приведет тебя к девушке в течение сорока восьми часов, поступай как знаешь.
– Сорок восемь часов?
– Да.
– Занятно…
Мне хотелось поверить. О, как мне хотелось поверить словам суккуба, но верить ее словам было нельзя. Но что я теряю? Если это обман, все вернется на круги своя уже через два дня, а если Елизавета-Мария и в самом деле видела нечто важное, я смогу отыскать дочь главного инспектора. Не знаю, сумею ли в этом случае добиться расположения Елизаветы-Марии фон Нальц, а вот на благодарность ее отца смогу рассчитывать твердо. Это и решило дело.
Суккуб заметила, как загорелись мои глаза, и облизнула губы.
– Ну, Лео? Ты согласен?
– Ты расстанешься с Альбертом, – выставил я дополнительное условие. – И это не обсуждается.
– Как скажешь, дорогой, – покладисто согласилась Елизавета-Мария, изнывая от нетерпения вновь вернуть себе облик юной девицы, и откинула вуаль.
Мы обменялись клятвами, и не успел я еще ничего предпринять, как покрытая морщинками кожа девушки принялась разглаживаться, на глазах возвращая себе свежесть и упругость.
– Говори! – потребовал я, ощущая себя круглым идиотом. – Или сделке конец!
Елизавета-Мария несколько раз вздохнула полной грудью, потом рассмеялась, но сразу осеклась, перехватив мой полный лютого бешенства взгляд.
– Лео, успокойся! – попросила она. – Я всегда держу свое слово!
– Говори!
– На приеме дочь главного инспектора показалась мне немного не в себе, – пространно сообщила Елизавета-Мария. – Я видела ее на полицейском балу, взгляд был совсем иной. Будто у барона она опилась опиумной настойки.
– Довольно!
– Не моя вина, если твою нежную психику травмируют такие подробности! Среди дам высшего света тоже встречаются наркоманки!
– Ближе к делу!
