– А раньше никак?
– Никак. Я ведь правильно понимаю, что привлекать ремонтников вы не хотите?
– Правильно.
– Вот. А мне понадобится раздобыть кое-какой инструмент, да и на саму работу уйдет немало времени.
– Хорошо. Зайду завтра, – вздохнул я, через витрину глядя на залитую дождем улицу, серую и безлюдную.
– Чаю? – спросил Александр.
– Не откажусь, – кивнул я и посмотрел на вытянутую руку.
Пальцы почти не дрожали. И это было насквозь неправильно. После всего пережитого меня должна была с ног до головы колотить нервная дрожь, а я не чувствовал ровным счетом ничего особенного, словно узнавать о собственной принадлежности к королевской фамилии приходилось каждый день, а в выходные – даже по два раза: до обеда и после.
Шок. Это был шок.
Проклятье! Я внучатый племянник императора Климента! И пусть никаких особых преференций из этого извлечь не получится, дорогого стоил один лишь этот факт.
Кровь не вода!
– Чай готов! – произнес владелец лавки, обрывая мою задумчивость.
Я отошел к прилавку и отпил терпкого горячего чаю. Сахара класть не стал: непонятно почему, но сладкого не хотелось.
Хотелось водки. Не иначе на генетическом уровне – водку я в жизни не пил, как, впрочем, не пробовал и никаких иных алкогольных напитков. Папенька своим примером привил здоровое отвращение к этим излишествам, да и мой талант сиятельного нисколько не сочетался с потерей самоконтроля. И без того лепреконы мерещатся.
– Вы чем-то озабочены, Леопольд Борисович? – спросил Александр Дьяк.
– День не задался! – рассмеялся я, пряча за смехом нервозность.
– Положить в чай мяты? – предложил изобретатель.
– Нет, спасибо.
– Тогда угощайтесь овсяным печеньем.
Я последовал совету и с чашкой чаю вернулся к витрине. Дождь никак не стихал, время от времени сверкали молнии, окна сотрясались от сильных раскатов грома.
– Не буду, наверное, вас отвлекать, – вздохнул я. – Зажигательные заряды уже готовы?
Александр Дьяк смущенно замялся.
– Видите ли, Леопольд Борисович, – потупился он, – ваша теория о передаваемых сигналах столь увлекла меня, что я совсем позабыл обо всем остальном и бросился претворять ее в жизнь. Но пять гранат можете забрать хоть сейчас.
– С моей стороны было бы черной неблагодарностью попрекать вас, Александр! – отозвался я, отдавая себе отчет, что без броневика тащить ручную мортиру в особняк – занятие не только тягостное, но и чреватое совершенно ненужными неприятностями с полицией. – И без этого столько на вас сгрузил! Вы так совсем о лавке позабудете!
– Если мне платят за интересную работу, почему бы и нет? – философски пожал плечами изобретатель.
– Не так уж много я вам плачу.
– Один черт, в такую погоду покупателей не дождешься.
– Это точно, – кивнул я, глянул на улицу и зябко поежился.
Что покупатели? Найти сейчас извозчика – вот задача!
Александр Дьяк ушел в заднюю комнату и вскоре вернулся с небольшой холщовой сумкой.
– Гранаты. – Он положил сумку на стол, и раздался солидный металлический стук.
– Отлично! – Я надел куртку, ничуть не менее мокрую, чем прежде, спрятал под нее котомку с зажигательными зарядами и спросил: – Александр, если ваша теория верна и падших сгубили электромагнитные волны, то какую тайну могут полагать самой страшной причастные к этому люди?
– Сам факт воздействия на падших электромагнитного излучения, – просто ответил изобретатель. – А если вдаваться в детали – то это длина волны, оптимальная для воздействия на потусторонних существ. Опытным путем отыскать ее весьма и весьма затруднительно.
– Но можно?
– Можно, – подтвердил владелец лавки. – Думаете, главным они полагают содержание сигнала? При знании конкретных частот и некоторой доработке оборудования можно перехватить его и повторить.
– Возможно, секретом они полагают конструкцию излучателя подобной мощности? – предположил я.
– Что угодно, что угодно, – развел руками изобретатель. – Невозможно влезть другому человеку в голову, ровным счетом ничего о нем не зная.
Я кивнул. Залезть в голову герцогу Аравийскому у меня не получалось.
Почему он доверил столь важный секрет своей любовнице? Подозревал, что вдовствующая императрица не пожелает уступить власть, или просто обеспечивал безбедное существование внебрачному ребенку?
Что двигало им? Я не знал.
Не стал и гадать. Пожал на прощанье руку Александру и вышел под дождь.
Как и предполагал, поймать извозчика на залитых дождем улочках не получилось, только темные громады паровиков катили по мокрым рельсам, разбрызгивая воду из глубоких луж.
Я доехал на паровике до Дюрер-плац и принялся взбираться на Кальварию, тяжело опираясь на трость. Мутными потоками неслись с холма грязные ручьи, но канавы пока не переполнились и дорогу не залило. Впрочем, все было еще впереди.
Придерживая сунутую под куртку сумку с зажигательными гранатами, я вышагивал навстречу резким порывам встречного ветра и холодным брызгам и мечтал оказаться в горячей ванне или, на худой конец, в теплой и сухой постели. Заговоры и загадки сейчас мало заботили меня, беспокоила лишь возможная встреча с Лазарем. Именно опасность наткнуться на вампира заставляла нервно озираться по сторонам и время от времени проверять убранный в карман куртки зажигательный заряд.
Особой надежды на гранату под проливным ливнем у меня не было, но, когда из кустов у моста на дорогу шагнула темная фигура промокшего насквозь человека, схватился именно за нее. Схватился – и прогадал. Стоило бы достать «Цербер»…
– Брось! – приказал китаец, удерживая меня на прицеле обреза охотничьей двустволки двенадцатого калибра. К простреленному колену подручного господина Чана были примотаны деревянные рейки, к тому же сам он опирался на костыль.
Я секунду поколебался, затем выбросил зажигательную гранату в канаву, и алюминиевый цилиндр в один миг утонул в жидкой грязи.
– Ну что, белоглазый, весело тебе? – расплылся костолом в злорадной улыбке.
– Полегче со спуском, – попросил я. – Фонд мой, теперь я могу рассчитаться с долгами.
– Плевать! – рассмеялся костолом. – Господин Чан уже списал твои долги, белоглазый. Это будет хороший урок для остальных!
– Убийство сиятельного вам с рук не сойдет!
– Здесь только ты и я!
– Да вы же сами об этом всем растреплете!
Головорез ничего не ответил и молча упер в плечо приклад обреза, но выстрелить не успел. Сквозь шум ветра и дождя прорвалось характерное стрекотание порохового двигателя, а потом внизу мелькнула крыша полицейского броневика. Самоходная коляска медленно проползла по дороге и скрылась за кустами, чтобы вскоре появиться из-за поворота.
