– Да.
– Смотрите, что будет дальше.
Раздалось негромкое гудение, но бесплотный дух даже не шелохнулся.
– Что-то не так? – ухмыльнулся я.
– Подождите! – потребовал изобретатель. – В ходе экспериментов я установил, что значение имеет не излучение само по себе, а его частота. Сейчас я как раз начинаю ее менять…
– Каким образом?
Мой собеседник рассмеялся:
– Боюсь, объяснение принципа работы этого устройства займет остаток дня, а вы то и дело посматриваете на часы.
– Да, у меня назначена важная встреча на четыре часа.
– Успеете! – успокоил меня изобретатель и принялся медленно-медленно вращать круглую ручку. – Сейчас вы все увидите собственными глазами. Смотрите!
Какое-то время ничего не происходило, а затем полтергейст пошел рябью. Александр Дьяк продолжил свои манипуляции и тихонько бормотал себе под нос:
– На этих частотах обычно уже начинается воздействие…
– Что-то есть… – признал я.
Дух размылся и беспрестанно подергивался, словно невидимые порывы ветра рвали его на части, теребя в разные стороны. На какой-то миг даже показалось, что он пропал из нашего мира, выдавленный обратно в преисподнюю, но нет – сила воздействия пошла на убыль, и вскоре призрачное существо вновь вернулось к прежней неподвижности.
– Потрясающе! – пробормотал я, безмерно удивленный успешным завершением опыта.
– Я же говорил! – расплылся в счастливой улыбке изобретатель, выключая передатчик. – Предлагаю это отметить!
Мы поднялись наверх, и, пока я убирал с двери объявление о проводимом внутри эксперименте, хозяин лавки заварил свежий чай. Чайник он выставил прямо на прилавок и предложил мне угощаться песочным печеньем.
– Убедились теперь, Леопольд Борисович? – спросил изобретатель, разливая по чашкам ароматный напиток. – Электромагнитное поле воздействует на потусторонних существ! Это научный факт!
– Как вам только в голову такое пришло? – покачал я головой и посмотрел на хронометр. Времени оставалось впритык.
Александр Дьяк моего взгляда не заметил и негромко рассмеялся:
– Леопольд Борисович, вы и так считаете меня без царя в голове, а если изложу свою теорию, точно сочтете помешанным.
– После демонстрации вашего аппарата готов поверить во что угодно, – признался я и отпил горячего чая. – Но я не настаиваю. Расскажете, когда сочтете нужным.
Изобретатель кивнул, потом прошелся по торговому залу, разглядывая полки с товарами, и отстраненно произнес:
– Меня всегда интересовала тема восстания. По какой причине падшие лишились своей силы? Как заговорщикам удалось выступить одновременно по всему миру – в Старом и Новом Свете, Зюйд-Индии и даже Поднебесной? Особенно в Поднебесной, где, согласно мемуарам сподвижников Климента, у них единомышленников не было вовсе?
– Хорошая организация?
– Хорошая организация помогла бы выступить одновременно в заранее оговоренную дату, – согласился со мной Дьяк, – но тогда получается, что Климент и его приближенные наперед знали, в какой именно день падшие растеряют большую часть своих сил. «Возможно, – подумал я, – они сами приложили к этому руку?»
Я скептически поморщился.
– Звучит неубедительно? – понимающе улыбнулся изобретатель. – А между тем мои выкладки полностью подтверждают эту теорию. Единственное, чего я не знаю, это каким образом был послан столь сильный сигнал, что он покрыл всю планету.
– Так уж и всю?
– Вы правы, Леопольд Борисович, – кивнул владелец лавки, – у нас нет достоверных сведений о том, что именно происходило в те дни в Александрии и Теночтитлане.
– Мне видится одно слабое место в ваших рассуждениях, – покачал я головой. – Судя по результатам эксперимента, колебания электромагнитного поля не смертельны даже для бесплотных духов. Что уж тогда говорить о падших? А между тем, хоть среди египтян и ацтеков заговорщиков не было, падшие сгинули и там. С тех пор их больше никто не видел.
– Пирамиды, – просто сказал Александр Дьяк.
– Что, простите?
– Электромагнитные колебания не проникают вглубь земли, – сообщил изобретатель. – Падшие могли укрыться в подземельях под пирамидами. И это полностью объясняет все последующие вооруженные конфликты между нашими странами.
– Не знаю, не знаю, – засомневался я. – Падшие были всемогущи, разве могли лишить их сил какие-то электромагнитные волны?
– У всех нас есть свои слабые места, – пожал плечами владелец лавки. – Говорят, у стекла есть точка, при легком ударе в которую рушится целая витрина. Мои исследования еще не завершены, остается подобрать правильную частоту.
Я отставил пустую чашку и улыбнулся:
– А что, если важна не только частота, но и сам сигнал? Возможно, дело именно в сообщении?
– Заклинания, переданные посредством электромагнитных колебаний? – поморщился изобретатель. – Леопольд Борисович, при всем уважении – не стоит смешивать науку и магию. Это иррационально.
– Само присутствие падших в нашем мире иррационально.
Александр Дьяк обдумал это утверждение, потом махнул рукой:
– В любом случае моя аппаратура не позволяет передавать звук. Это вам не телефон.
– А как же телеграф? – припомнил я собеседнику. – Те же самые электрические импульсы и сигналы Морзе. Это ведь реально сделать?
– Реально, – согласился владелец лавки. – Но заклинания… Я ученый, я не знаю никаких заклинаний, не верю в них и не собираюсь использовать! Я верю в главенство знания и силу науки!
– Давайте не будем углубляться в теологические тонкости, – предложил я. – Просто передайте сообщение, которое я вам напишу, хорошо? Отнеситесь к этому, как к очередному эксперименту. Просто к серии коротких и длинных импульсов, только и всего.
– Если вы настаиваете, Леопольд Борисович…
– Настаиваю! – Я подошел к прилавку и потребовал: – Листок и перо!
Получив искомое, я принялся вычерчивать очередность сигналов:
«Точка-тире-тире-точка; точка-тире; тире; точка; точка-тире-точка; тире-точка; тире-тире-тире; точка-точка-точка; тире; точка; точка-тире-точка…»
Александр Дьяк принял у меня листок, ознакомился с посланием и взглянул с неприкрытым скептицизмом.
– Вы уверены, Леопольд Борисович? – озадаченно огладил он седую бородку.
– Подобное к подобному, разве нет? – беспечно улыбнулся я в ответ. – Это просто эксперимент.
– Морзянка никогда не давалась мне, – вздохнул изобретатель, – а уж в этом возрасте пальцы окончательно теряют гибкость. Боюсь ошибиться и нарушить чистоту эксперимента.
– Думаю, вам не составит труда сделать механизм наподобие музыкального.
