– Вперед! – приказал я Рамону.
Тот привел огнемет в боевую готовность и первым двинулся по проходу. Я зашагал следом. Цевье винчестера устроил на сгибе локтя левой руки, в ней же держал фонарик. Указательный палец правой лежал у спускового крючка – огонь я готов был открыть без всякого промедления. Даже темные очки снял, чтобы не упустить ни единой мелочи; в любом случае луч электрического фонаря выдавал наше приближение много раньше, чем блеск глаз.
– Пусто здесь, – прошептал Рамон.
Я промолчал.
Подземный лабиринт уже начал действовать мне на нервы. Ходы тянулись, тянулись и тянулись вглубь холма; изредка мы оказывались на их пересечении и всякий раз поворачивали налево, а Рамон еще и делал отметины на стенах куском предусмотрительно прихваченного с собой известняка. Впрочем, особой запутанностью верхний уровень катакомб похвастаться не мог, я прекрасно запомнил дорогу и так.
На уходящую вниз лестницу мы наткнулись минут через десять; Рамон шумно вздохнул и первым двинулся по каменным ступеням, я подсвечивал ему из-за спины.
Второй уровень подземелья заметно разнился с верхним. Ходы превратились в узкие высокие щели, потолки терялись в темноте, и до них даже не всегда доставал луч фонаря. Всюду на стенах темнели ниши могил; обломки некогда закрывавших их плит валялись под ногами.
Древнее захоронение разграбили, и сделали это на редкость неряшливо.
Часто на камнях попадались непонятные надписи, иногда в глаза бросалась христианская символика; чаще всего это были вырезанные на стенах рыбы и соединенные воедино буквы «Х» и «Р». Зачастую их уродовали относительно свежие сколы.
– Тут вообще ничего целого не осталось? – спросил Рамон, приглушив голос до едва слышного шепота.
– Думаю, нет.
– А где тогда кости?
– Понятия не имею, – не нашелся я, что ответить. – Катакомбы могли разорить века назад.
– И все же что-то здесь не так, – пробурчал напарник, заглядывая в небольшое боковое помещение с нишами, расположенными одна над другой, самая верхняя из которых имела форму арки. – Семейные усыпальницы?
– Да.
Мы двинулись дальше, и подобные комнаты стали попадаться все чаще и чаще, а потом коридор вывел к очередной лестнице.
– Идем вниз или сначала этот этаж проверим? – спросил Рамон.
– Вниз, вниз и вниз, – решительно ответил я.
Под сапогами заскользили влажные каменные ступени, воздух показался несравненно более затхлым, с неким весьма неприятным привкусом.
– Уж не подземный ли это газ? – всполошился Рамон. – Если это метан, мы взорвемся!
– А если не метан – задохнемся, – хмыкнул я. – Отставить панику! За мной!
И мы вновь двинулись по узеньким проходам с бессчетными рядами пустых ниш. Здесь было холодно и тоскливо, волосы на затылке шевелились даже не от страха, но от ожидания неминуемой погибели. Хотелось бросить все и убежать наверх. Пусть там и сыплет с неба морось, а солнца не видно из-за облаков, но лучше непогода и холодный ветер в лицо, чем пугающая затхлость подземелья.
Вскоре начали попадаться кости. Изредка они белели то тут, то там, пока в просторном подземном зале мы не отыскали целую груду останков. И все бы ничего, но пол там покрывало костяное крошево, как если бы некто разламывал суставы в попытке добраться до костного мозга.
– Ничего себе зубки, – присвистнул Рамон, когда луч фонаря высветил изгрызенную берцовую кость.
– Давно это было, – решил я и зашагал дальше.
Дальше кости валялись всюду, и стало понятно, что верхний этаж очистили от них вовсе не разграбившие могилы мародеры, а некто несравненно более хозяйственный.
Бхуты!
– Черт бы побрал кладбищенских падальщиков! – пробурчал я себе под нос, но Рамон меня расслышал.
– Надеюсь, это захоронение и в самом деле разграблено очень, очень давно, – прошептал он. – И они все перемерли от голода.
– Надейся лучше на огнемет, – предложил я.
– Обратил внимание, что черепов нет?
– Да.
И в самом деле – луч фонаря высвечивал среди залежей ребер, позвонков, лучевых, берцовых и прочих костей лишь нижние челюсти. Черепа на глаза не попадались.
– Не нравится мне все это, – вздохнул Рамон.
Пугающая атмосфера катакомб давила и на него. Но если начистоту, все эти узенькие проходы, бессчетные ниши и теряющиеся в темноте потолки, запутанный лабиринт сплетенных ходов и заваленные костями залы могли довести до паники кого угодно.
А потом мы наткнулись на черепа. В просторном зале громоздилась любовно собранная из них пирамида, огромная и высоченная.
Меня откровенно передернуло. Зачем это?
Напоминание о неизбежности конца или наглядное подтверждение безумия обитавших здесь существ?
– Идем отсюда! – сдавленно просипел Рамон. – Быстрее!
Я прошелся по краю зала и свернул в очередной узенький проход. И в тот же миг с потолка сорвалось костлявое существо с растопыренными конечностями. Бхут был противоестественно худ, гладкая кожа туго обтянула суставы и ребра, сухие губы не прикрывали мощные зубы падальщика, глаза сверкали мрачным огнем.
Все это я различил в один миг, а потом левая рука сама собой подкинула ствол винчестера вверх, и тяжелая свинцовая пуля угодила точно в летевшую на меня тварь.
Бхута отбросило в сторону, он зацепился когтистой лапой за одну из ниш, перекувыркнулся и ловко приземлился на ноги. Сжался, готовясь к новому прыжку, и я поспешно всадил в него новую пулю. Падальщика ударом откинуло назад.
А миг спустя откинуло и меня. Рамон рывком за ворот отбросил меня себе за спину и обдал бхута струей горящего керосина. Шансов увернуться у того в узком проходе не было ни малейших, пламя в один миг настигло его и запалило, словно пересушенный хворост. По подземелью прокатился и тут же оборвался пронзительный вой, падальщик забился в агонии, почти сразу обессилел и затих. Он сгорел дотла, толком не осталось даже костей.
Пока он полыхал, мы с Рамоном встали спина к спине и приготовились отражать нападение, но его не последовало. Никто не прибежал на выстрелы, никто не попытался полакомиться свежей человечиной.
Странно.
– Он один здесь был, что ли? – удивился Рамон, когда успокоился и смог рассуждать более-менее здраво.
– Говорят, если посадить крыс в бочку и не кормить, в живых останется только одна, – ответил я с нервным смешком. – Покойники давно закончились, кого ему еще было есть, как не своих?
– Надеюсь на то, – поежился напарник. – С тебя, кстати, тысяча!
Я выразительно глянул в ответ, ничего говорить не стал и двинулся дальше. Но этот проход закончился тупиком, пришлось возвращаться обратно. Минут десять мы крутились по засыпанным человеческими костями коридорам, потом вышли в очередной зал, лишь немногим уступавший размерами первому; посреди него обнаружилась лестница вниз.
