Александр Дьяк к этому времени уже открыл свое заведение, более того – в лавке толпились ранние покупатели: трое студентов и седобородый преподаватель, словно сошедший с карикатуры о рассеянном профессоре. Я даже внутрь заходить не стал, только глянул через витрину и сразу направился в кофейню по соседству, из которой доносился упоительный аромат свежей выпечки и молотого кофе.
Кофе выпил у стойки, слойки и маковые булочки попросил убрать в бумажный пакет и вернулся к «Механизмам и раритетам», когда хозяин лавки уже обслуживал последнего покупателя – того самого «профессора».
– Доброе утро, Александр! – поздоровался я, проходя внутрь.
– Утро доброе, Леопольд Борисович! – отозвался изобретатель, отсчитывая сдачу. Он распрощался с седобородым дядечкой, потом выложил на прилавок вырванный из тетради листок и передвинул мне. – Ваш счет.
– Угощайтесь! – предложил я, протягивая одуряюще пахший свежей выпечкой пакет с булками.
– Белый хлеб вреден в моем возрасте, – отказался хозяин.
Я отложил пакет на прилавок и взял исписанный неразборчивым почерком листок.
– Часть компонентов пришлось купить, – пояснил Александр Дьяк.
Я изучил перечень и озадаченно почесал затылок. Список включал в себя резиновую шайбу, оцинкованную трубку, муфты, пятилитровую канистру керосина, осветительную шутиху, форсунку от садового опрыскивателя, ранец и баллон сжатого воздуха.
Итого: тридцать франков и сорок пять сантимов.
– Не хватает графы «работа», – улыбнулся, доставая портмоне.
– Бросьте, Леопольд Борисович, – отмахнулся изобретатель. – Для меня это была, если угодно, небольшая головоломка. Средство от скуки.
– И как успехи?
Александр Дьяк горестно вздохнул:
– Сказать по правде, я надеялся на более сложную задачу, но все оказалось элементарно.
– Чем проще, тем надежней, верно? – пошутил я, выложил на прилавок три десятки и припечатал их сверху монетой в один франк.
– Не совсем так, – поправил меня хозяин лавки. – Впрочем, пока собирал ваш агрегат, у меня появилась еще одна задумка, и она может оказаться в плане реализации гораздо более интересной.
Я попросил ввести меня в курс дела, но изобретатель лишь махнул рукой.
– Принимайте лучше ваше чудо-оружие, – предложил он.
Мы заперли входную дверь и прошли в заднюю комнату.
Изобретатель подошел к верстаку и сдернул тряпку с соединенных воедино баллона сжатого воздуха, газовой горелки и ракетницы. Верхушку баллона окольцевал неровный сварной шов, словно его вскрывали, вместо вентиля торчало сопло, чуть ниже и под углом к нему на стянутую болтами муфту закрепили трубку с зажигательным снарядом, так же крепилась рукоять со спусковым крючком.
– Все элементарно! – объявил Александр Дьяк и, сунув баллон под мышку, стиснул рукоять правой ладонью. – Направляете на цель, выжимаете спуск. Расчетная дальность струи – до пятнадцати метров, продолжительность – порядка двадцати секунд.
– Расчетная? – уточнил я.
– Сами понимаете, Леопольд Борисович, проверить образец в полевых условиях у меня возможности не было.
– Но он сработает?
– Гарантирую! Конструкция элементарная! При воспламенении зажигательного заряда газы по внутренней трубке пойдут внутрь баллона и начнут выталкивать резиновую шайбу, что создаст избыток давления и приведет к выбросу загущенного керосина.
Незнакомое слово резануло слух, и я заинтересовался:
– Загущенного?
– Давайте упустим технические подробности, – отказался делиться деталями изобретатель. – Далее пламя зажигательного заряда воспламенит струю керосина, и хоть произойдет это на расстоянии примерно сорока сантиметров от форсунки, при использовании советую держать агрегат на вытянутых руках.
Хозяин лавки передал мне одноразовый огнемет, я взвесил его, оценил габариты и решил, что включенный в смету ранец лишним точно не будет. Иначе сложностей с переноской не избежать.
Александр Дьяк достал из-под верстака тот самый ранец, и мы без особых проблем уместили огнемет внутри.
– Благодарю! – пожал я изобретателю руку. – Обязуюсь представить отчет об использовании опытного образца!
– Полно вам, Леопольд Борисович! – скептически поморщился хозяин лавки. – Эта конструкция – вчерашний век. Мне, право, совестно предлагать столь несовершенное решение. Если начистоту, просто не было времени довести до ума более перспективную идею.
– Что за идея? – поинтересовался я.
– Компактные зажигательные снаряды с одним очень интересным составом.
– Интересным, говорите? И во сколько мне это обойдется?
– Сто франков аванса, остальное будет зависеть от итогового объема заказа, – ответил Александр Дьяк, не став утомлять меня деталями.
Я передал ему две банкноты по пятьдесят франков каждая и спросил:
– Когда можно ожидать результат?
– Заходите завтра, – предложил изобретатель, оглаживая седую бородку. – Я вечером обдумаю концепцию, с утра попробую изготовить опытный образец. Но все будет зависеть от конкретных потребностей. Возможно, вас это вообще не заинтересует.
– Ни в коем случае, – уверил я собеседника. – Я заинтригован сверх всякой меры!
– Эх, молодость, молодость, – покачал головой Дьяк, выпуская меня в торговый зал. – Жду вас завтра, Леопольд Борисович.
– Александр, вы случайно не знаете никого с исторического факультета? – спросил я напоследок.
– Вторая часть названия моей лавки дает однозначный ответ на этот вопрос, – улыбнулся изобретатель. – А почему вы спрашиваете?
– Возник вопрос по истории Нового Вавилона, и в моем образовании обнаружились досадные прорехи.
– Интересует что-то конкретное?
– Да, падший, известный как Рафаил.
Александр Дьяк ненадолго задумался, затем посмотрел на часы и оторвал клочок от газетного листа.
– Выйдите на площадь, поверните налево и сразу увидите кофейню «Елена Прекрасная», – сообщил он, записывая что-то на бумажке. – Если поторопитесь, то застанете там Хуана Доминика Рамильо, ассистента кафедры археологии. – Изобретатель свернул записку пополам и протянул мне. – Думаю, он не откажется просветить вас в этом вопросе, Леопольд Борисович.
– Благодарю, – кивнул я и отправился в «Елену Прекрасную».
На веранде кофейни, к моему несказанному разочарованию, шелестели страницами конспектов и пожелтевшими листами библиотечных томов одни только студенты. Тогда я прошел внутрь и сразу обратил внимание на черноволосого господина немногим старше меня, который что-то увлеченно записывал в толстую рабочую тетрадь.
– Сеньор Рамильо? – уточнил у него.
