– Не совсем.
Куда уж!
Что там говорила Светка? Делали ли мы из меня мальчика? Сейчас, пожалуй, это было бы в самый раз. Если бы моя подруга была волшебницей и ненадолго могла превратить меня в настоящего Женю… Но, увы, в ее распоряжении только грим. А грим здесь не поможет, даже учитывая Светкины гениальные способности.
Я потратила еще с полчаса, чтобы сориентировать Женю в правильном направлении и внушить ему, в каком ключе он должен беседовать с товарищами, и добилась того, что он вроде бы что-то даже наконец уловил. Но все равно, это было, конечно, не то, как если бы я могла побеседовать сама.
«Но хоть что-то выяснит же он, – успокаивала я себя по пути домой. – Хоть ориентировочно».
Когда я в очередной раз за этот длинный день поднялась к себе в квартиру, был уже поздний вечер, и я чувствовала себя уставшей.
Укладываясь спать, я размышляла о том, что может дать мне полученная за последнее время информация, и видела, что, даже если предпринятые мною действия помогут выйти на исполнителя, подобраться к самому Мазурицкому шансов у меня так же мало, как и в начале расследования.
То, что Мазурицкий мог самолично появиться в лаборатории – из области фантастики. Неизвестно даже, был ли там исполнитель… И даже если был, даже если я припру его к стене, выдать босса он, скорее всего, побоится. Преступление слишком своеобразное, как именно обстояло дело, знает только тот, кто сделал его, и раздобыть какие-то реальные доказательства в данном случае практически нереально. А без них…
Нет, хватит. Так я до утра не усну. Теряться в догадках – занятие утомительное и бесперспективное. Завтра у меня будут факты, завтра и буду над ними размышлять. А на сегодняшний день в сухом остатке только Сеня. Лишь этот рычаг пока еще я не использовала. Но если до него дойдет очередь, значит, дело совсем дрянь.
А как хорошо начиналось! Работы на полдня…
«Вот тебе и полдня», – уже совсем засыпая, невесело думала я.
Следующий день со всем основанием можно было назвать днем разочарований.
Утром я позвонила Тамаре, намереваясь встретиться с ней, расспросить, кто такой Витя и почему его неудовольствие могло оказать такое глобальное влияние на бизнес Всеславиных. Ну и заодно узнать на всякий случай адрес и телефон Лени, да и вообще навести более подробные справки о единственном, возможно, друге семьи, так несправедливо обойденном вниманием. Интересно, что он думает о кончине Всеславина? Верит ли в криминальный подтекст?
В общем, я чувствовала необходимость пообщаться со своей заказчицей и в качестве дополнительного мотива для встречи даже готова была представить отчет о проделанной работе, хотя, может быть, краткий и не слишком исчерпывающий, но вполне реальный и дающий представление о ходе дела.
Учитывая, что за все время расследования я еще ни разу толком не отчитывалась перед клиентом, я думала, что изнывающая от информационного голода Тамара подпрыгнет от радости до потолка и закричит, чтобы я мчалась к ней сию минуту.
Ничего подобного!
Расслабленный голос в телефонной трубке невнятно бормотал что-то о мигрени и плохом самочувствии после похорон, недвусмысленно давая понять, что для деловых встреч время сейчас неподходящее.
«Нормально, – думала я, недоуменно уставившись в стену и слушая короткие гудки. – То есть нам, собственно, и не особенно-то интересно… А кто это еще совсем недавно лез на стену и в истерике кричал: «Убили!»? Что за народ эти бабы… Никогда не знаешь, что они в следующий момент выкинут. То ли дело я. Всегда все четко, продуманно, спланировано и организовано. Всегда логично и последовательно. Никаких левых вывихов…»
Я мысленно нахваливала себя, стараясь прийти в оптимистичное расположение духа, но все-таки чувствовала немалую досаду.
Как будто это мне надо! Она деньги-то зачем отдала? Чтобы как-нибудь невзначай что-нибудь лишнее не узнать?
По вине Тамары выпадало звено из уже построенной мною мысленно логической цепочки, и я пребывала в рассеянности и недоумении, не понимая, что должна сейчас делать. Начинать разговор с Женей имело смысл только в конце дня, да и то еще неизвестно, будет ли у этого толк. А побеседовать, как планировала, с загадочным Леонидом и поразмышлять о роли во всем этом не менее загадочного Вити я не могла благодаря плохому самочувствию Тамары.
«И что это за мигрень у нее такая там, – раздраженно думала я, размалывая кофейные зерна. – Не иначе Эдик перестарался. Или наоборот… Недолюбили девушку, вот и грустит теперь, ни о чем думать не может… Черт бы ее побрал!»
Пожалуй, такого бесперспективного дела у меня еще не было. За что ни возьмусь, все, как трухлявая колода, рассыпается прямо в руках.
Попробовать, что ли, ежедневник почитать? Может, хоть он на что-то позитивное наведет…
Я взяла пухлую книжечку Всеславина и очень быстро убедилась, что можно было ее и не брать. Напрасно переживала я, что не находится времени заглянуть в нее.
Записи напоминали собой шпионский шифр. Какие-то метки, черточки, плюсики, минусики… Ясно, что, кроме самого Всеславина, никто не смог бы это прочитать. Попадались, правда, и просто телефонные номера, было там даже имя Виктор… Повторялось раз пять. И всегда с разными фамилиями.
«Не потому ли так легко отдала Тамара книжку? – думала я, разглядывая всю эту тайнопись. – Какие бы ни были зафиксированы здесь мошенничества и левые схемы, все равно никто ничего не поймет. Не сомневаюсь, даже сама она не сможет прочитать это. Как знать, может, она втайне на то и надеется, что я разгадаю эти загадки и расскажу ей что-нибудь интересное о делишках мужа. Она ведь собирается идти по его стопам, так что узнать, как дела делаются, думаю, не отказалась бы».
Однако что бы там ни думала Тамара, а для меня книжка оказалась лишь очередным разочарованием сегодняшнего дня. Не помог даже кофе.
Любимый напиток стимулировал деятельность мозга, а для чего мне это сейчас? Размышлять не над чем, информации нет.
Раздражение от вынужденного бездействия нарастало, и я уже готова была все бросить и взять за грудки свой последний шанс – Сеню.
Но в тот момент, когда я, уже доведя себя до крайней степени ярости, вскочила с дивана, чтобы начать рвать и метать, неожиданно раздался телефонный звонок.
Звонил Женя. У него был обеденный перерыв, и он спешил сообщить мне, что все в порядке и никто из его друзей ни в чем не виновен.
– А ты прямо как в воду глядела! – весело говорил он, и даже по тону было понятно, какой тяжелый груз свалился у человека с души. – Один образец легионелл и правда куда-то запропастился. Но наши здесь ни при чем. У нас и не знал никто. Это Вадик обнаружил. Ему для кандидатской нужны были разные образцы, и он полез искать. Всех нашел, а легионелл смотрел-смотрел, так и не высмотрел. А они у нас в реестрах числятся. Что делать? Смена – его, что случись, ему отвечать. Так он – ты не поверишь – наскреб осадков откуда-то, чуть ли не из трубы водопроводной, выделил бактерию, размножил и поставил в образцы, как будто так и было. А я уже, значит, его трудами пользовался.
