«Великий человек! Если бы ты был жив, я дал бы тебе половину своего царства, чтобы ты научил меня благоразумно управлять остальной половиной».
Слова Петра I, сказанные во время пребывания в Париже при виде статуи кардинала де Ришелье
«Лучше стремиться к пониманию того, что он сделал, чем к пустой забаве рассуждений о том, что он должен был сделать».
Габриель Анoтo, французский дипломат и историк
Часть первая
НАЧАЛО
Этот человек родился 9 сентября 1585 года, и его звали Арман-Жан дю Плесси-Ришелье. Это известное имя принадлежало к одной из обедневших дворянских семей, представители которой жили в провинциях Пуату и Анжу.
По одной из версий, он появился на свет непосредственно в Париже, по другой — в фамильном замке де Ришелье. Во всяком случае, мадам де Монпансье, посетившая замок в 1663 году, в своих «Мемуарах» пишет так:
«Апартаменты слабо отвечали величию и красоте, царившим снаружи; мне сказали, что это связано с тем, что кардинал хотел, чтобы комнату, в которой он родился, сохранили в первозданном виде».
С другой стороны, парижские историки приводят следующий аргумент: сам кардинал якобы часто говорил парижанам, что он свой и происходит из парижского церковного прихода Святого Евстафия (Saint-Eustache). Впрочем, это ничего не доказывает, ибо кардинал-политик просто мог так льстить парижанам, завоёвывая их сердца.
Отец нашего героя, Франсуа дю Плесси-Ришелье, по словам современника тех событий Жедеона Таллеман де Рео, «был очень достойным человеком». Он служил главным прево, то есть судебным чиновником, при короле Генрихе III, а вот его жена, Сюзанна де ля Порт, представительница старинной бретонской семьи, была настоящей парижанкой по рождению и дочерью адвоката Парижского парламента.
О благородном происхождении будущего кардинала говорит тот факт, что его крёстными отцами стали два маршала Франции (Арман де Гонто-Бирон и Жан д’Омон), а крёстной матерью — его бабка Франсуаза де Ришелье, урождённая де Рошешуар.
Когда нашему герою было всего пять лет, его отец умер, оставив жену одну с шестью детьми на руках (Арман-Жан был четвёртым из них)
[1]
, полуразрушенным поместьем и немалыми долгами. Тяжёлые годы детства сказались на характере будущего владыки Франции, и всю последующую жизнь он стремился восстановить утраченную честь семьи, иметь много денег и окружить себя роскошью, которой был лишён в детстве.
Получив начальное образование в престижнейшем Наваррском коллеже в Париже, где училась одна лишь «золотая молодёжь», в 1600 году Арман-Жан поступил в знаменитую Академию кавалерии и фехтования мессира Антуана де Плювинеля де ля Бома. Конечно же он мечтал о военной карьере и вскоре стал в Академии одним из лучших учеников. Но в 1603 году судьба сделала крутой поворот, и будущий, может быть, храбрейший из воинов вдруг стал священником. Впрочем, почему это «вдруг»? Просто его старший брат Альфонс, которого к тому времени назначили епископом Люсонским, отказался от митры и решил стать простым монахом. Соответственно, Арман-Жан обязан был его заменить, и при этом его собственное мнение по этому вопросу никого не интересовало. Так было принято в аристократических семьях, где подчинение семейной иерархии должно было быть абсолютным. По сути, вопрос стоял так: высокий и почётный сан не должен был уйти к кому-то постороннему, и не важно было, есть ли у младшего брата к этому хоть какая-то склонность.
Как результат шпаги и лошади отошли на второй план, а наш герой отправился в Сорбонну, где принялся изучать философию и теологию. К 1607 году обучение было закончено.
Часть вторая
ЕПИСКОП
1
А 17 апреля 1607 года Арман-Жан дю Плесси-Ришелье принял сан епископа Люсонского. Произошло это при следующих обстоятельствах. Наш герой был слишком молод, чтобы принять столь высокое достоинство, и ему требовалось благословение римского папы Павла V (в миру Камилло Боргезе). Отправившись в Рим, он поначалу скрыл от папы свой юный возраст, но после церемонии не выдержал и покаялся. На это папа ответил:
— Будет справедливо, если молодой человек, обнаруживший мудрость, превосходящую его возраст, окажется повышенным досрочно.
Церковная карьера в то время была очень престижной и ценилась выше светской. Однако, став в двадцать два года епископом в Люсоне, Арман-Жан на месте некогда процветавшей епархии нашёл лишь руины — печальную память о бесконечных Религиозных войнах, длившихся уже много лет. Но молодой священник не пал духом.
Сразу же по прибытии в Люсон, что под Пуату, Ришелье начал подготавливать себе благоприятную почву. Собрав всех местных горожан, он обратился к ним с пламенной речью, клятвенно пообещав быть предельно внимательным к нуждам страждущих. Никого не обделил он в своём выступлении — даже гугенотам перепала толика его сиятельной милости.
— Что для нас религиозные распри и вопросы веры? Пустое! Ведь нас всех объединяет безграничная любовь к нашему королю!
На следующий день он отслужил первую мессу в Люсонском кафедральном соборе и был приятно удивлён, увидев, что на службе присутствовало около четырёхсот прихожан.
Таким образом, начало было положено. Арман-Жан дю Плесси-Ришелье почувствовал свою власть над этими людьми и останавливаться на достигнутом не собирался…
В скором времени скромный провинциальный населённый пункт претерпел кое-какие изменения и стал хоть в какой-то мере соответствовать сану своего нового хозяина. Пустой и уже порядком обветшалый епископский дворец, больше походивший скорее на склеп, чем на ставку высокопоставленного религиозного лица, был тщательно отмыт и снова стал радовать глаз.
Уже в середине 1609 года Арман-Жан дю Плесси-Ришелье сообщил мадам де Бурж, жене одного из профессоров Сорбонны, находившейся в дружеских отношениях с семьёй дю Плесси-Ришелье:
«Меня принимают здесь за важного сеньора <…>. Я нищ, как вы знаете, и мне трудно производить впечатление очень обеспеченного человека, и всё же, когда у меня будет серебряная посуда, моё положение значительно улучшится».
Стоит сказать, что к тому времени Люсонская епархия достигла вполне приличных масштабов: она насчитывала 420 церковных приходов, 48 приорств (настоятельских церквей), 13 аббатств (монастырей), 7 капитулов (коллегий священников, состоящих при епископе), 357 часовен и 10 богаделен. При этом она была одной из самых бедных: ежегодный доход епархии (то есть доход самого епископа Люсонского) не превышал 15 000—16 000 ливров
[2]
.
