К одной из таких карет иудей меня и подвел. Он распахнул дверцу и отступил, приглашая забраться внутрь; я поднялся на подножку, выждал мгновение, разглядывая пожилого господина в черной визитке и полосатых брюках, затем опустился на сиденье напротив.
Дверцу немедленно закрыли, отгораживая нас от уличной суеты, и незнакомый иудей спросил:
– Виконт Крус, полагаю?
– Просто Леопольд, – ответил я, небрежно закидывая ногу на ногу.
– Авраам Витштейн, – представился тогда мой собеседник и разгладил на колене поручение на проведение расследования. – Вице-президент Банкирского дома по континентальной Европе.
– Ведете дела по обеим сторонам Атлантики?
– А также в обеих Индиях, африканских колониях и Поднебесной, – подтвердил банкир. – Поправьте меня, Леопольд, если ошибаюсь, но не вы ли считаетесь главным подозреваемым в убийстве бедного Исаака?
– О, нет, – спокойно улыбнулся я в ответ. – Всего лишь свидетель. После моего ухода господин Левинсон успел пообщаться со своими партнерами в Новом Свете.
– Отрадно слышать, – кивнул Авраам Витштейн и машинально погладил пальцем крупный зеленый самоцвет – изумруд? – в заколке галстука. – И что же привело вас сюда, позвольте узнать?
– Как видите, – указал я на документ в руках собеседника, – мы с господином Левинсоном были, в своем роде, деловыми партнерами. Я взялся расследовать налет на банк, он, в свою очередь, выразил желание вести мои дела в части выкупа долгов и вступления в права наследования. В результате этого прискорбного инцидента мои потери составят, по меньшей мере, тридцать тысяч франков.
– Внушительная сумма, – заметил банкир без всякой усмешки, – но покойный заключил договор с вами от всего предприятия, поэтому не вижу причин, мешающих продолжению нашего сотрудничества.
– В полной мере?
– Виконт, – поморщился Витштейн, и в его голосе впервые послышалось раздражение, – скажу прямо: не вижу смысла платить за работу полиции что-либо помимо налогов.
Я с невозмутимым видом достал новенький патент частного сыщика и протянул его собеседнику.
– Во-первых, на текущий момент я представляю себя и только себя. Во-вторых, когда люди заинтересованы в конечном результате, они работают не за страх, а за совесть.
Банкир изучил документ, затем пристально посмотрел на меня и напомнил:
– Исаак выдал вам аванс в размере пятисот франков, это деньги из кассы банка, не его личные. Могу я узнать, каким образом вы отработали эту сумму?
Я на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями, потом поведал собеседнику о предпринятых шагах. Авраам Витштейн выслушал доклад и спросил:
– И что дальше? Вы ведь явились сюда неспроста?
– Хочу осмотреть место преступления.
– Вы расследуете ограбление банка, не убийство Исаака.
– Не смешите меня! – фыркнул я и в сердцах взмахнул рукой. – Эти преступления связаны между собой, иначе и быть не может! Сначала лишенный всякого смысла налет на банк, теперь убийство управляющего! Это звенья одной цепи!
– Говорят, это Прокруст, а Прокруст все равно что стихийное бедствие. Он неуправляем.
– Обеспечьте мне проход внутрь, и я скажу, Прокруст это или нет. – Я посмотрел на равнодушную, без малейшего проблеска интереса физиономию собеседника и добавил: – Скажу только вам как представителю нанимателя, дальше поступайте с этой информацией так, как посчитаете нужным.
– Вам-то что с того? – поинтересовался банкир. – Помимо желания сделать имя на деле, получившем столь широкую огласку?
– Я должен во всем разобраться.
– Должны?
– Именно. – Я поднял руки и продемонстрировал запястья, испещренные подсохшими ссадинами. – Выводит из себя, знаете ли, когда заковывают в кандалы и обвиняют в убийстве, которого не совершал.
– Месть и тщеславие, но не чувство справедливости?
– Еще забыли добавить корыстолюбие.
– Что вы рассчитываете увидеть внутри?
– Да уж ничего приятного, полагаю.
– Никакого общения с газетчиками! – объявил тогда банкир. – Вы не должны говорить о том, что увидите, ни с кем, кроме меня. Даже с полицией.
– Патент позволяет это, – подтвердил я.
– Я пока еще не нанял вас, виконт, – покачал головой Авраам Витштейн. – Возможно, найму по результатам осмотра особняка. А возможно, и не найму. Просто держите язык за зубами, договорились?
– Хорошо. Так вы распорядитесь пропустить меня в дом?
– Идите! – разрешил банкир, вслед за мной выглянул из кареты и что-то коротко произнес на незнакомом языке.
Носатый крепыш отлип от стены и указал на входную дверь, но бдительный констебль наотрез отказался запускать нас в дом и велел ждать на крыльце. Чего ждать – не сказал.
Через пару минут подошел сыщик в штатском, выслушал моего провожатого и с недовольной миной начал инструктаж.
– Ничего не трогать, в кровь не наступать, – перечислял он, загибая пальцы, – людей вопросами не отвлекать, в обморок не падать, – посмотрел на мизинец и добавил: – А главное – не блевать.
– Справлюсь, – ответил я, но только переступил через порог и сразу порадовался, что не успел позавтракать, иначе последнее правило выполнить бы не удалось.
В доме пахло. Даже у входной двери ощущалась смрадная вонь разложения, свернувшейся крови и прочих сопутствующих смерти ароматов. В свое время мне доводилось бывать на скотобойне, так вот, здесь пахло еще хуже.
В прихожей никого не оказалось, лишь темнели очерченные мелом кровавые мазки на полу. Ступая мимо них, мы прошли в коридор и уже там наткнулись на первое тело. Крепкий парень, по виду – один из ночных сторожей, сидел, прислонясь спиной к стене рядом с распахнутой настежь дверью. Голова у покойника свешивалась набок, как бывает при сломанных позвонках.
Из комнаты тянулись кровавые следы, отпечатки голых подошв четко выделялись на крашенных бежевой краской досках. Сыщик позволил заглянуть внутрь – в темной клетушке с единственным окном оказалось еще двое мертвецов. У одного, с оторванной рукой, ударом когтистой лапы было страшно изуродовано лицо; второму убийца мощным укусом вырвал гортань. На синих с золочеными узорами бумажных обоях всюду чернели брызги засохшей крови.
С покойниками возились двое привычных ко всему ассистентов коронера, а полицейский фотограф с позеленевшим лицом приник к открытой форточке и часто-часто вдыхал свежий воздух.
– Больше на первом этаже никого нет, – сообщил сыщик и повел меня наверх.
По дороге я определил, что расстояние между кровавыми следами на полу слегка превышает длину моих шагов, присел и с помощью широко расставленных пальцев правой руки замерил размеры ступней. Затем вслед за сопровождающим поднялся на второй этаж и оперся на перила, давая отдых отбитой ноге.
