Я только поморщился и попрекать Рамона тем, что он бросился в погоню за оборотнем, не стал.
Какой теперь в этом смысл? Разругаться?
К тому же от тела Аарона веяло чем-то столь запредельно жутким, что у меня не было ни малейшего желания встречаться с убийцей иудея лицом к лицу. Возможно, своей неосмотрительностью Рамон спас наши жизни.
С тяжелым вздохом я достал из портфеля бумажник Малка, раскрыл его, изучил на просвет обе банкноты, потом одну за другой проверил монеты.
– Что ты делаешь? – удивился Рамон, когда я разложил нож и принялся кромсать бумажник в поисках потайного отделения.
– Он говорил, что у него при себе десять тысяч франков.
– Опиумный бред.
– Может, и нет. Сейчас вернусь.
С пистолетом в руке я поднялся в комнату на втором этаже, забрал пиджак иудея и спустился вниз. Прощупал, не обнаружил ничего подозрительного и принялся вспарывать швы.
– Лео, если тебе нечем заняться, можем сыграть в маджонг, – пошутил Рамон.
– Очень смешно, – пробормотал я и вдруг ощутил под пальцами шорох тонкого бумажного листка. Осторожно, стараясь не порвать, вытащил его в прорезь, присмотрелся и замер, не веря глазам.
Рамон приблизился и присвистнул:
– Чек на десять тысяч франков! Это же чертова куча денег! – Но его радость продлилась недолго, он разглядел отметку об отказе в погашении и разочарованно протянул: – С ним расплатились дутой бумажкой! И кто этот ловкач?
Я молча сложил чек пополам и убрал его в собственное портмоне.
– Мой дядя, граф Косице, – произнес я и резким движением руки смахнул на пол игровые костяшки. – Мой родной дядя, подумать только! Да я удавлю его собственными руками!
– Боюсь, – покачал головой Рамон, – кое-кто доберется до него раньше тебя. – И он ткнул пальцем в потолок, напоминая о задушенном иудее.
– Ерунда! – отмахнулся я, поднимаясь на ноги. – Нам надо просто поторопиться, только и всего!
На улице раздался пронзительный полицейский свисток, и Рамон вздохнул:
– С этим тоже не все так просто.
Я выругался и отвернулся к окну, на мутном стекле которого со стороны улицы что-то увлеченно вычерчивал пальцем лепрекон. Мелкие капельки мороси постоянно стекали по стеклу, нарушая рисунок, и от усердия он даже высунул язык.
«Виселица!» – вдруг понял я. Коротышка рисовал виселицу с веревкой и человеком в петле!
Просто отличное предзнаменование!
Лепрекон заметил мой озадаченный взгляд, накинул себе на шею воображаемую петлю и склонил голову набок, изображая предсмертные конвульсии.
Я взял табурет и со всего маху швырнул его в окно.
Настроение было ни к черту, и я точно знал, что дальше будет только хуже.
Но петля? О нет, я еще потрепыхаюсь…
