Книга Если он поддастся, страница 29. Автор книги Ханна Хауэлл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Если он поддастся»

Cтраница 29

– Могу представить… Итак, что будет со всеми этими детьми, которых вы привезли сюда?

– Многих из них родители не продавали, их просто выкрали. Эти желают, чтобы их отправили домой. Я так и сделаю, если они действительно этого хотят, но при этом снабжу деньгами – на случай если в семьях их встретят без особого радушия. Тогда пусть возвращаются ко мне. Грустно думать об этом… Ведь они ни в чем не виноваты. Но люди будут жестоко осуждать их. Те же, кого продали родители, не хотят возвращаться к ним, что вполне ожидаемо. С этими что-то нужно делать. Ваши братья будут жить при вас. Остается только малыш Генри, о котором следует позаботиться.

– Мы должны сообщить его отцу, что он у нас.

– Верно, должны. Но, возможно, нам стоит выяснить, почему мать мальчика решила продать его и почему ваша мать была так заинтересована в нем. А уж потом сообщим о нем маркизу. Кстати, вы с ним знакомы? Мне это имя знакомо, но вспомнить его я не могу. Следовательно, мы с ним не встречались. Но я много слышала о нем от тех, кто с ним общался.

– Я лично с маркизом не знаком, но припоминаю какой-то скандал, связанный с ним. Он женился на простолюдинке, чем вызвал жуткое неудовольствие всего общества. Рассказывали, что его семья тоже негодовала и чуть ли не отказалась от него. А потом жена родила ему сына.

– Да, Генри… И все его простили, потому что свершилось главное – на свет появился наследник.

– Не совсем, но близко к тому. Слухи же начались с того, что его жена, дочь мясника из соседней с поместьем маркиза деревни, не вполне в себе и очень странная. А сам маркиз почти перестал появляться в обществе. Тот известный нам теперь факт, что она продала единственного наследника мужа за какие-то десять гиней, лишь подтверждает слухи о ее «странностях». Что же касается интереса моей матери к мальчику… Так ведь у нее в руках оказался наследник! Вдобавок ей стала известна ужасная тайна о жене маркиза и его сыне. Возможно, она собиралась «найти» труп ребенка, как только за него объявят награду. Кстати, награду уже, может быть, и объявили. Так что повезло, что мы нашли его живым.

– Ваша мать – коварная женщина, но неужели вы всерьез думаете, что она могла убить ребенка?

– Если бы она вернула Генри отцу, мальчик сразу указал бы на нее и выяснилось бы, что моя мать совсем не та, за кого себя выдавала. Так что она могла бы пойти на любое преступление – я в этом не сомневаюсь. Приходится принять горькую правду.

– Мы немедленно отправим письмо маркизу, но не сообщим ничего конкретного, что позволит заявить, что мы ничего не знаем о мальчике, – на случай если его отец окажется человеком недостойным. Однако я не думаю, что до этого дойдет, потому что Генри хочет вернуться к отцу. Более того, мальчик очень переживал и удивлялся, что отец не приходил за ним. – Она похлопала Брента по руке. – Мы победим, поверьте. Это займет больше времени, чем хотелось бы, но мы победим. А теперь вы должны сосредоточить все ваши умственные способности на том, как вырвать когти у кошки.

Отставив стакан с бренди, граф взял Олимпию за руку и привлек к себе. Он тихо засмеялся, когда она немного неуверенно, но весьма грациозно скользнула к нему в объятия. Именно это и требовалось – желание облегчило боль быстрее, чем любое спиртное. Олимпия возбуждала в нем страсть, в которой сгорали все мысли, кроме мыслей о ней. Он хотел ее, хотел, чтобы она завладела его телом и душой.

– Мне кажется, мы снова ведем себя абсолютно неразумно, – сказала она и обвила его шею руками, вместо того чтобы отсесть подальше, как советовал ей внутренний голос.

– Ты собираешься стать мудрой и сбежать отсюда?

– Думаю… нет.

Он поцеловал ее, и она забыла обо всем на свете. Обо всем, кроме вкуса его губ. И Олимпия понимала, что в такой момент не сможет отстранить его от себя. Брент не скрывал, что хотел ее, и его желание передалось ей. Она с готовностью отвечала на поцелуи, одновременно помогая ему избавиться от сюртука, жилета и шейного платка.

– В спальне – или здесь, на полу? – спросил Брент внезапно охрипшим голосом.

Олимпия заглянула в его глаза, ставшие почти черными, и поняла, что наступил момент решать. Однако ей казалось, он мог бы подвести ее к этому решению более деликатным образом.

– В спальне, – ответила она и ничуть не удивилась, что голос ее прозвучал так же хрипло.

Брент встал, затем помог подняться ей и взял за руки. Олимпия колебалась лишь секунду, ну, может, две, а потом повела его в свою спальню. Сердце ее бешено колотилось. Не от страха, а от предвкушения. Ей хотелось этого. Она желала его.

Войдя в спальню, Олимпия закрыла дверь у него за спиной. Она была готова признаться, что у нее есть сын, но Брент, начавший ее целовать, не дал сказать ни слова. Олимпия прижалась к нему, а он, не прекращая ее целовать, подвел ее к кровати. Когда же горячие длинные пальцы вновь прикоснулись к ней, она поняла, что он снимает с нее платье. Ей еще в жизни не выпадало случая предстать перед мужчиной обнаженной, и неожиданное чувство стыда грозило испортить все удовольствие, которое она испытывала в этот момент. Снимая платье, Брент слегка дотронулся до ее плеча, и это легкое прикосновение, как ни странно, успокоило ее, так что Олимпия отбросила все тревоги.

Брент страстно желал ее – это чувствовалось при каждом его прикосновении, в каждом его поцелуе, и его желание передалось ей, так что она не стыдилась, когда он с завидной сноровкой раздел ее полностью. С такой же быстротой она принялась раздевать его. И почти с такой же сноровкой. Даже момент неловкости, когда их телам пришлось разделиться, чтобы Брент стянул сапоги, не смог остудить их любовного пыла.

Когда же они предстали друг перед другом полностью обнаженными, Олимпия пришла в такой восторг при виде его мускулистого тела, что даже не поняла, как оказалась в постели. Она лежала на спине, а Брент наклонился над ней. У него была широкая мускулистая грудь с небольшим треугольником волос посередине. В паху же виднелось аккуратное гнездышко из волос, и возбужденная плоть, торчавшая оттуда, не вызвала у нее совершенно никакого страха.

Приложив ладони к его груди, Олимпия наслаждалась этим прикосновением и тут вдруг почти физически ощутила, как Брент разглядывал ее живот. А потом провел пальцем вдоль едва заметных полос на коже. Когда же он поднял на нее глаза, она увидела в них смущение. Нет-нет, не было ни раздражения, ни отвращения – только легкое смущение. И страх, который уже начал ею овладевать, тотчас прошел.

– Олимпия… – Он еще раз погладил каждую полоску, без сомнения сообразив, что это означало.

– Брент, давай поговорим об этом потом. – Ее рука скользнула вниз, к его возбужденной плоти. Неожиданное открытие – она, рожавшая женщина, по-прежнему была желанной для него – чрезвычайно ее воодушевило.

– Да, согласен. Потом будет самое время, – прохрипел Брент.

Он не знал, надолго ли ему хватит выдержки, чтобы не зарыться в нее очертя голову. Ему хотелось действовать медленно, хотелось ласкать ее роскошные груди с розовыми сосками, а потом, не торопясь, целуя и лаская, познакомиться со всеми выпуклостями и впадинками этого прекрасного тела. Однако его страсть разгоралась все жарче, и он не мог понять, что нужно сделать, чтобы хоть чуть-чуть остудить ее. То, как она упомянула про свой ранний брак, натолкнуло его на мысль, что это еще не вся правда. Но даже от того немногого, что он услышал, ему стало не по себе. Олимпия относилась к тем женщинам, которых нужно любить медленно, чтобы показать, что мужчину и женщину может соединять только искреннее, полное нежности желание. С каждым прикосновением ее рук, чувствуя, как она все крепче прижимается к нему, он прикладывал все больше усилий, чтобы не потерять самообладание.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация