Самолет не реагировал.
— Что случилось? — штурман испуганно-вопросительно смотрел на командира.
— Ну-ка, попробуй еще, — тихо произнес тот. — Вначале отожми штурвал, потом потяни на себя.
Тимофей исполнил все в точности, самолет не реагировал.
— Как же это я не учел: Логинова работа! — неожиданно матюгнулся командир. — Ему ничего не стоит влезть в корпус и заблокировать элероны. Теперь только он сможет привести их в рабочее состояние. Придется тебе, Тимофей, поговорить с ним. Спроси, чего он добивается. Времени у нас нет, придется пойти ему на уступки.
В салоне оставались двое — Артур и Николай. Виктора Логинова с ними не было. Радист смотрел в иллюминатор, делая вид, что не замечает Тимофея. Артур же, наоборот, вскочил и заговорщическим тоном сообщил:
— Бортинженер ушел вниз, пообещав что-то вам устроить.
— Знаю, — отмахнулся Тимофей. — Он уже устроил, подлюга. — Повернулся к радисту: — Ну ты, кончай пялиться на облака. Твой дружок дурную игру затеял, повредил управление, теперь сесть не можем. Горючее на пределе. Можем не долететь.
— Ну а я тут при чем? — На его лице не дрогнул ни единый мускул.
Тимофей удивился:
— Ты что, в другом самолете летишь?
Радист кивнул в сторону хвостовой части, показывая, что бортинженер где-то там:
— Он же не камикадзе, знает, что делает.
Тимофей выразительно покрутил пальцем у виска:
— Все вы тут чокнутые, идиоты, и какой только дурак мог доверить вам самолет!
В хвостовом отсеке появился Логинов. Увидев Тимофея, попятился. В руках у него оказался небольшой ломик.
— Не подходи, прибью, — предупредил он.
— Ладно, стою. Может, потолкуем?
— Не о чем разговаривать. Пусть выйдет Степан Кузьмич.
Тимофей развел руками:
— Ему не повезло: ноги отказали. Немного я перестарался.
— Тогда я задам несколько вопросов командиру, он, кажется, уже в форме?
— Самойлов мне поручил с тобой разобраться. — Тимофей шагнул к Логинову, тот угрожающе занес ломик. — Зачем ты заблокировал элероны? Не понимаешь, чем это может кончиться? Горючее на пределе.
— Передай командиру: у меня единственное условие — это посадка в Грозном. Сдадим груз, заправимся и, как говорится, дальше на все четыре стороны.
— Командир готов развернуться и сесть в Грозном. — Тимофей быстро принял решение. — Только ты останешься там и не будешь мешать возвращению в Москву.
Бортинженер рассмеялся:
— А что, он думал, я буду сопровождать его до российской столицы? У меня свои планы. Ладно, сейчас все отладим. Но еще одно условие: дверь кабины должна быть открыта. Если я замечу, что со мной хитрят, я мгновенно заблокирую действия пилота. Передай Самойлову, чтобы через десять минут ложился на обратный курс, элероны будут в порядке. — Он дождался, когда Тимофей скроется в кабине, открыл люк и нырнул внутрь.
Тимофей бросился к люку. Он надеялся, что бортинженер появится, как только наладит функции рулей. И тогда ему крышка.
Расчет оказался верным: из люка показалась голова Логинова.
— Долго еще ты будешь возиться? — Тимофею нужно было убедиться, что все в порядке. — Командир зол как черт, элероны все еще не действуют.
— Этого не может быть! — В голосе Логинова послышалось недоумение. — Я полностью восстановил их работу, сейчас еще раз проверю.
— Не надо, — Тимофей резко ухватил его за плечи. — Вылезай, я пошутил.
Логинов хотел было нырнуть вниз, но было уже поздно. Тимофей выдернул его из люка и, не давая опомниться, апперкотом заставил согнуться. В следующую секунду нанес удар ногой снизу в голову. Падая, тот ударился затылком об открытую крышку люка, дернулся пару раз и затих. С ним было покончено.
Все произошло в одну минуту. Николай с Артуром застыли, поняв, какой недюжинной силой и ловкостью обладает этот с виду ничем не примечательный парень. Тимофей подошел к Николаю и спокойно посоветовал тому сесть за рацию. Совет был воспринят как приказ:
— Будет сделано.
Артуру Тимофей наказал сидеть на месте и не рыпаться. Этого предупреждения хватило вполне.
В кабину Тимофей вернулся вместе с Николаем. Тот сразу присел к аппаратуре, начав там копаться.
— Ну как? — вопросительно взглянул на него штурман.
— Порядок.
— Слава богу, — вытер он со лба выступивший пот. — Время для снижения теряем, придется делать круг. Я должен корректировать полет, а ты подмени командира. — Протянул Тимофею флакон: — Это нашатырь. Дай ему нюхнуть, может, придет в себя.
Олег Михайлович сидел за штурвалом, откинувшись на спинку кресла, веки были прикрыты. Казалось, он дремал. Тимофей поднес ему флакон, он дернул головой, открыл глаза, посмотрел на штурмана. Тот поднял ладонь и опустил ее:
— Пора садиться, командир, начинай снижение.
Самойлов убрал обороты, отжал штурвал. Самолет послушно чуть опустил нос.
— Ну что ж, дружище, придется все же тебе сажать машину, — повернулся он к Тимофею, — у меня руки дрожат, голова кружится.
Тимофей сел на командирское место.
— Не мандражируй, — похлопал его по плечу Олег Михайлович. — Я слежу за приборами, выполняй в точности мои указания. Сейчас чуть отожми от себя «баранку», стоп, хорошо, так и держи.
— Мы отклонились от курса, — подал голос штурман, — надо брать правее.
— Понял, — ответил Самойлов. — Штурвал чуть от себя и вправо. Так, хорошо, теперь выправляй корпус. Беру тебя в свой экипаж, — слабо улыбнулся он Тимофею.
У него от напряжения затекли руки, но с каждой минутой прибавлялась уверенность в себе. Он чувствовал, что Олег Михайлович уже на пределе: все чаще нюхал нашатырь, стараясь держаться и руководить полетом. «Все будет хорошо», — внушал себе Тимофей, стараясь не пропустить ни единого слова Самойлова. Ему казалось, что прошла уже целая вечность, а земли еще не видно. Наконец, услышал голос штурмана:
— Сейчас пробьем облака и начнется самое главное — посадка.
Николай радостно воскликнул:
— Есть! На связи диспетчер.
Олег Михайлович надел наушники, передал номер борта и свои координаты. Сказал Тимофею:
— Скоро сядем. Теперь уже легче: диспетчер приведет нас на посадочную полосу, я буду дублировать его команды. — Самойлов нажал на рычаг, выпустив шасси.
Прошло еще несколько минут, прежде чем показался аэродром Быково. Самойлов, напряженно глядя перед собой, еле слышно выдавливал слова:
— Еще, еще немного, держи ровно, теперь чуть от себя, прижимай к земле. — Самолет коснулся бетонки и через несколько минут замер. Тимофей не мог оторвать ладони от штурвала, казалось, они прилипли к нему. Откинулся на спинку сиденья. Не верилось, что все кончилось и он сумел благополучно посадить самолет. Его переполняла радость. Взглянул на Олега Михайловича: тот обмяк, стал сползать со своего кресла. Тимофей успел подхватить его.
