– Разница между нами есть, – ответила Надежда, – и очень большая! Я не была на той вечеринке… на даче у Ильи, когда умерла журналистка!
Выпад, несомненно, достиг цели. Нина побледнела и отшатнулась, как от удара. На ее лице отразились душевная борьба и смятение, граничащее с паникой.
Вполголоса, словно не отдавая себе отчета в собственных словах, она проговорила:
– Сергей не виноват… не виноват…
Может быть, она переступила черту крайнего нервного напряжения и теперь у нее случился шок? И вместо того чтобы заговорить, она окончательно замкнется? Однако опасения оказались преждевременными.
– Это я виновата, – проговорила наконец Нина. – Я привезла Сергея на дачу… Думала, он отдохнет, отвлечется от своих тягостных мыслей, а тут… Но кто же знал, что там окажется эта… эта мерзавка!
– Вы говорите про Ирину Горностаеву? – осторожно уточнила Надежда.
– Про кого же еще? – Нина взглянула с недоумением, но потом, видно, смирилась с тем, что Надежда полностью в курсе всей истории. – Про эту, с позволения сказать, журналистку! Про эту мерзавку, которая сломала Сергею жизнь! Вы только подумайте – ведь он прирожденный педагог, школа была для него смыслом жизни, и из-за этой мерзавки для Сергея на педагогической работе был поставлен крест! Он так тяжело переживал это! Да я сама готова была убить ее, убить собственными руками!
– Интересное признание! – насмешливо проговорила Надежда.
– Но я ее не убивала! – отрезала Нина. – Как хотите, не убивала! Хотя вздохнула с облегчением, когда узнала о ее смерти! Она заслужила ее, тысячу раз заслужила! Я помню, в каком ужасном состоянии был Сергей после того, что на него обрушилось! А все из-за ее статьи!
– А зачем вы снова приезжали на дачу? Потом, после смерти Ильи?
Нина подняла на Надежду испуганный взгляд и прошептала:
– Это неправда! Я не была там после той трагической вечеринки!
Чтобы окончательно сломить ее, Надежда достала купленную у Чугуева золотую цепочку и протянула ее на раскрытой ладони:
– Не надо врать! Вот что я нашла на даче!
Женщина опустила взгляд, удивленно посмотрела на цепочку, и вдруг ее лицо разгладилось, на нем появилось неожиданное облегчение. Она снова подняла глаза на Надежду и легко рассмеялась:
– Ну я же говорю – Сергей ни в чем не виноват!
Надежда смотрела на нее растерянно.
Может быть, она боялась увидеть что-то совсем другое? В любом случае, цепочка сыграла совсем не ту роль, на какую Надежда рассчитывала. Вместо того чтобы развязать Нине язык, заставить ее выложить все, что знает, цепочка, кажется, заставила ее умолкнуть… Почему вид собственной золотой цепочки так странно подействовал на нее?
– Я действительно приехала туда, – проговорила наконец Нина с заметным усилием, – я хотела найти одну вещь… Вещь, которую я там потеряла.
– Кулон? – высказала Надежда догадку. – Розовый камешек, предположительно опал?
– Это и был опал, – машинально ответила Нина, – старинная вещь, мне от бабушки достался. Вы удивительно много знаете, – добавила она, с опаской посмотрев на свою собеседницу.
– Так много, что вам захотелось меня убить? – насмешливо отозвалась Надежда.
– Глупости! Я никого не убивала!
– Я действительно проделала большую работу, – сказала Надежда без ложной скромности. – Я выяснила, что у вашего… хм… друга… – она чуть не сказала «сожителя», – были веские причины убить выскочку-журналистку. Были они также и у вас. Некоторые женщины, знаете ли, воспринимают проблемы своих любимых, как свои собственные.
– Этого вам не понять. – Нина прищурилась с некоторым ехидством, из чего Надежда сделала вывод, что ей отлично известно, отчего в свое время разошлись Илья Константинович и его жена.
– Я знаю многое, но не все, – Надежда невозмутимо кивнула. – Но тогда расскажите, что произошло той ночью… когда вы приезжали за кулоном.
– Я не могу… – Нина передернулась. – Я не могу находиться здесь, в этой квартире! Как вы не понимаете… Рядом с трупом, рядом с человеком, которого только что убили… Вы просто железная женщина!
Теперь и Надежда почувствовала спиной могильный холод, присутствие бледного мертвого тела за тонкой дверью ванной. Она взглянула на дверь через плечо и тихо проговорила:
– И правда, пойдемте отсюда, лучше поговорим в каком-нибудь другом месте.
– Только нужно вызвать полицию и «скорую помощь», – вполголоса отозвалась Нина, протянув руку к телефону.
– Не отсюда! – Надежда схватила ее за руку. – Позвоним с улицы! И не трогайте здесь ничего! У вас есть мобильный? А то я свой забыла дома…
– Нет, – Нина покачала головой.
– Это и к лучшему, – проговорила Надежда, тихонько открыв дверь и выглянув на лестничную площадку, – по мобильному нас смогут потом вычислить. А мы лучше позвоним из автомата…
Она вытерла носовым платком все ручки, а также швабру, подхватила Нину под руку и поволокла вниз.
На лестнице, к счастью, никого не было, только из соседней квартиры доносились звуки все еще не утихающего скандала.
Найти телефон-автомат оказалось не так просто. Их и вообще в последнее время осталось немного, особенно в стороне от метро, а в том, который вскоре попался им на глаза, какой-то варвар срезал трубку. В конце концов добравшись до первого работающего автомата, Надежда набрала номер телефона полиции и, по возможности исказив голос, сообщила, что по такому-то адресу находится труп молодого мужчины.
Женщина-диспетчер спросила ее фамилию, но Надежда быстро повесила трубку и торопливо зашагала прочь, придерживая за локоть Нину, чтобы та не вздумала убежать, не рассказав все, что ей известно.
Впрочем, Нина и не делала таких попыток. Видимо, ей и самой хотелось поговорить, излить перед кем-нибудь свою душу.
Вскоре на их пути попалось маленькое, довольно уютное кафе.
Надежда заказала себе и Нине кофе по-венски, потом подумала немного и попросила еще два пирожных со взбитыми сливками – нужно было срочно снять стресс.
Как только официантка отошла от стола, Нина схватила свою спутницу за руку и горячим, взволнованным голосом произнесла:
– Помните, Сергей ни в чем не виноват!
«Кажется, собственная невиновность волнует ее гораздо меньше», – подумала Надежда Николаевна. Но вслух сказала:
– Расскажите мне обо всем, что произошло на той неудачной вечеринке и потом, ночью, когда вы приезжали за кулоном…
Нина одним глотком выпила крошечную чашечку кофе, и ее лицо, и без того взволнованное, покрылось яркими пятнами нервного румянца.
– Это я виновата… – проговорила она, прижав худые руки к груди, – я хотела как лучше…
– А получилось как всегда, – не удержалась Надежда от ехидной реплики.
