В душе у Белого Клыка произошел извечный конфликт чувства долга и могучего голоса природы – и голос природы, как всегда, победил.
Маламут сделал вид, что не расслышал команду хозяина и припустил вслед за очаровательной незнакомкой.
Иван Павлович попытался воззвать к совести своего четвероногого телохранителя, но его призыв не был услышан.
Хвостатая кокетка тем временем явно завлекала Белого Клыка в свои сети. Она подпускала его поближе и снова стремглав убегала, и влюбленный маламут догонял ее, раз за разом оказываясь все дальше и дальше от хозяина.
Иван Павлович понял, что дело серьезное, и устремился вслед за своим псом, который почти скрылся из глаз и наконец свернул за некое полуразрушенное строение, украшавшее пустырь последние двадцать лет. Пустырь был разрыт и перекопан, идти по нему было чрезвычайно неудобно, и несчастный коллекционер уже проклял все на свете, когда добрался наконец до злополучной руины.
Завернув за нее, он не увидел своего непослушного маламута, зато увидел черную машину с затененными стеклами. Машина стояла на пригорке за развалинами, как будто кого-то поджидая, и тут же стало ясно, кого именно.
Стоило только появиться Ивану Павловичу, как мотор взревел, и черный автомобиль устремился на него с явным и недвусмысленным намерением сбить, раздавить и уничтожить. Иван Павлович в ужасе закричал, неловко взмахнул руками и мысленно простился уже с жизнью… но тут его левая нога подвернулась, он утратил опору и покатился по скользкому откосу, свалившись в конце концов в глубокую зловонную яму, на дне которой в результате долгих осенних дождей образовалось небольшое озерцо.
Вода в этой луже была очень холодная и на редкость грязная, но не очень глубокая, так что Иван Павлович не утонул, да и не слишком сильно ушибся. Страдания его были скорее нравственными, нежели физическими: он остался жив, кажется, даже ничего не сломал, но здорово вывалялся в грязи и промок. Здесь же, на дне ямы, некультурные окрестные жители устроили внеплановую помойку, так что Иван Павлович лежал среди пустых пластиковых бутылок от иностранных лимонадов, упаковок от памперсов и женских прокладок, овощных очисток и жестяных банок из-под краски. Правда, были в его положении и плюсы. Таинственная черная машина куда-то подевалась, не предпринимая больше попыток окончательно с ним разделаться. Немного выждав, несчастный коллекционер попытался встать на ноги и выбраться из ямы… однако это никак ему не удавалось: ноги разъезжались и соскальзывали по мокрой глине. Он снова плюхнулся в лужу и заплакал от унижения злыми солеными слезами.
Так прошло не меньше часа, и Иван Павлович постепенно смирялся с мыслью, что так и найдет в этой яме свою безвременную смерть и его хладный труп обнаружат здесь только весной. Он затих и больше не предпринимал попыток выбраться на поверхность. Его начала уже понемногу сковывать апатия, он безразлично прикрыл глаза… И вдруг что-то теплое ткнулось в его правую руку. Коллекционер вздрогнул и встрепенулся.
Рядом с ним стоял Белый Клык.
Вид у маламута был виноватый, но чрезвычайно довольный. Должно быть, беспородная кокетка все же уступила ему и подарила райское блаженство.
– Развратник! – из последних сил воскликнул Иван Павлович. – Сексуальный маньяк!
Белый Клык смущенно потупился и снова ткнул носом в руку хозяина. Он как бы давал тому понять, что теперь не возражает и готов вернуться домой.
Иван Павлович пристегнул поводок, и маламут сделал то, что было его главным жизненным предназначением: он потащил хозяина вверх по глинистому склону, как сотни поколений его предков тащили тяжелые нарты…
Через минуту Иван Павлович уже брел по пустырю, дрожа от холода и поочередно то ругая, то хваля своего пса: ругая за то, что тот стал причиной его трагического падения, и хваля за то, как ловко маламут вытащил его из ямы.
Вид у всегда аккуратного и подтянутого коллекционера был ужасный. Он был перемазан глиной, на плече красовалась кожура банана, а по спине расплывалось огромное пятно оранжевой краски. Иван Павлович не мог видеть себя со стороны, но догадывался, что выглядит не лучшим образом, и радовался только тому, что навстречу не попадается никто из знакомых собачников.
Так, ссутулясь и едва передвигая ноги, он добрался до своего дома, нажал кнопки на кодовом замке и поскорее юркнул в парадное.
Он облегченно перевел дыхание и подумал, что еще совсем немного, и можно будет закрыть за собой дверь квартиры, сбросить грязную одежду и погрузиться в горячую, ароматную ванну… Как вдруг прямо над ним загремел голос, громкий, как иерихонская труба, и полный праведного негодования:
– Нигде от них спасения нет! Поразвелось бомжей проклятых! Даже замок от них не помогает! Стрелять вас надо! Ядом крысиным морить!
Иван Павлович изумленно огляделся. Он не мог понять, к кому обращена эта гневная тирада.
– Чего головой вертишь? Тебе говорят! – продолжал тот же возмущенный голос. – Куда ты притащился? Сейчас я полицию вызову, живо с тобой разберутся, свинья ты грязная!
Коллекционер наконец догадался задрать голову и увидел, что двумя маршами выше на лестнице стоит Варвара Самсоновна и изрыгает проклятия, адресуя их явно ему!
В это время молчаливый маламут не выдержал наконец такого неуважительного отношения к хозяину и грозно зарычал, предупреждая соседку, что его терпение небеспредельно.
– Он еще и собаку свою привел! – несколько испуганно взвизгнула активная старушка.
Тут она, видимо, разглядела собаку и узнала ее, а следом уж смогла в крайнем изумлении опознать и своего высокомерного соседа.
– Ой! – воскликнула Варвара Самсоновна в явном восхищении. – Да это же никак Иван Палыч! А чтой-то с вами такое приключившись? Вас прям-таки не признать! Вы все как-то переменившись! Вы никак куда-то свалившись и в грязи, как свинья, извалявшись!
Иван Павлович и его четвероногий телохранитель зарычали в два голоса, и при этом удивительно похоже. Варвару Самсоновну как ветром сдуло с лестничной площадки.
Сегодня поздним утром Лола проснулась в непривычно хорошем настроении. Она сладко потянулась и очень удивилась, не обнаружив рядом Пу И. Очевидно, уже много времени, раз песик самостоятельно проснулся и ушел. Лола попыталась разглядеть, что там творится сегодня за окном, но занавески были плотно задернуты, а вставать лень. Лежа в постели, Лола начала мечтать, что неплохо было бы, если бы горничная приходила каждое утро и приносила завтрак в постель. Или хотя бы кофе. Бывали времена, когда такое делал Маркиз. Но это было давно, прошлой весной, когда он сильно провинился перед Лолой и она всерьез решила послать его подальше. Этот Казанова, видите ли, воспылал самой настоящей любовью к какой-то кривоногой крокодилице и уехал с ней в Египет, заявив, что Лола ему не нужна! И Лола тогда целый месяц прожила одна, то есть не совсем одна, конечно, а с компанией зверей. Надо сказать, что звери тогда сразу же встали на сторону Лолы и очень поддержали ее в трудную минуту. Но теперь Ленька уже забыл, как он умолял ее все простить, каялся и бил себя в грудь.
