Интересный случай из своей фронтовой практики вспомнил и полковник Павел Гнутиков, начальник радиопеленгаторного пункта 313-го радиодивизиона ОСНАЗ.
«... Два дня тому назад радиопеленгаторщик сержант В. Туманов доложил:
– Товарищ старший лейтенант! Я поймал «Феликса!»...
– То есть как это?
– А так. Это он, даю голову на отсечение! Слышимость на 5 баллов. Но пеленг другой, аж 260 градусов. Обмена не вел, вышел только на проверку связи, но я его успел запеленговать.
После обстоятельного разговора с пеленгаторщиком, проверки и анализа записей у меня сложилось твердое мнение, что разведчик напал на след нашего старого знакомого – радиста главной радиостанции штаба 17-й танковой дивизии немцев.
Кто из радистов назвал эту радиостанцию «Феликсом» теперь уже трудно сказать, но пристала эти кличка к ней плотно. Прозвище это немецкий радист получил за то, что передавая ключом букву «Ф» как-то по-особому затягивал концовку знака. Этого было вполне достаточно для хорошего слухача-разведчика, чтобы выделить его из множества других.
Работу немецкой радиостанции 17-й танковой дивизии мы наблюдали последний раз в декабре 1942 года в районе нижнего Дона. Теперь же она оказалась на нашем участке фронта. А раз танковая дивизия переброшена немцами под Харьков, надо ждать наступления на этом направлении».
К этому эпизоду из фронтовой жизни остается добавить, что старший лейтенант Гнутиков в своем анализе и выводах не ошибся. Разумеется, узнало об этом и наше командование. А ведь казалось бы, всего ничего, немецкий радист этак изящно затягивал концовку знака.
Наряду с возросшим опытом и мастерством добывающих подразделений важнейшая роль принадлежала и специалистам оперативных отделений радиодивизионов ОСНАЗ. Работая в тесном взаимодействии с радистами, инженерами дивизионов, офицеры-оперативники обеспечивали необходимую завершенность общего процесса ведения разведки. Ибо что может стоить самое ценное кодированное сообщение, если его не в силах расшифровать.
Примером тому деятельность 370-го радиодивизиона ОСНАЗ и офицера его оперативного отделения старшего лейтенанта Константина Бондаренко. Речь идет о боях в Крыму весной 1944 года.
... Ранним утром 2 мая радист центра радиоперехвата сержант Ноздрачев прибежал с листком бумаги в оперативное отделение. Он был взволнован и считал, что в кодированном тексте содержится какое-то важное сообщение.
Однако какое, Нозрачев определить не мог, и эту загадку предстояло разгадать Константину Бондаренко.
На листке был записан текст радиограммы немецкого военно-транспортного самолета Ю-52. Адресовалось это сообщение радиостанции посадочной площадки фашистов на мысе Херсонес под Севастополем.
Радиограмма отличалась от обычной, хотя внешне напоминала служебные переговоры радистов. Откровенно говоря, Бондаренко пришлось немало потрудиться, но кодированное сообщение тем не менее удалось прочесть. Оказывается, радист самолета использовал международный летный Щ-код, но, передавая сообщение, сохранил в кодовых фразах только последний третий знак. Поняв, в чем секрет, Бондаренко быстро прочел текст. «5 мая в 4 часа утра, – говорилось в радиограмме, – из Констанцы на вашу посадочную площадку прибудут 30 бомбардировщиков ХЕ-111».
Да, этот текст дорогого стоил. Порадовались ему в штабах Отдельной Приморской и 4-й воздушной армий. За мысом Херсонес было установлено постоянное наблюдение. 5 мая в 4 часа утра немецкие бомбардировщики стали заходить на площадку для посадки с западной части моря. Едва приземлился последний «хенкель», как из-за восточной окраины мыса Херсонес показались наши штурмовики. Они нанесли бомбовый удар по площадке и превратили вражеские машины в груду горящего металла.
Вот такова ценность вовремя расшифрованной кодированной радиограммы.
А закончить эту главу хотелось бы словами авторитетного немецкого генерала, начальника оперативного штаба при ставке верховного главнокомандования Йоделя: «Радиоразведка – как открытый перехват, так и дешифрование – играла особую роль в самом начале войны, но и до последнего времени не потеряла своего значения. Правда, нам никогда не удавалось перехватить и расшифровать радиограммы Ставки, штабов фронтов и армий. Радиоразведка, как и все прочие виды разведки, ограничивалась только тактической зоной».
«Русские преследуют нас и атакуют...»
– Командир 545-го радиодивизиона ОСНАЗ майор Гудков доклад закончил.
Майор оторвался от карты, которая была развернута на столе, и посмотрел на генерала Трусова. Начальник разведки 1-го Белорусского фронта, насупившись, молчал. И это молчание не предвещало ничего хорошего.
– Вот что, Константин Михайлович, – со вздохом произнес Трусов. Генерал редко обращался к подчиненным по имени-отчеству, и это могло означать только одно: крайнюю степень его недовольства.
– Ты все правильно доложил. «Слухачи» твои молодцы, верно, вскрыли группировку немцев на бобруйском направлении. И карты у нас с тобой, считай, близнецы-братья...
Генерал отодвинул карту Гудкова и раскрыл свою.
– Смотри, – ткнул он карандашом, – вот штаб корпуса, вот дивизии, все семь, как на ладони. Ну и что толку?..
Трусов в упор глядел на командира дивизиона.
– Этого вчера было достаточно, а сегодня мало. Нам позарез надо выведать, что знают о нас немцы. Иначе как же мы будем наступать. Понял меня, майор?
Гудков отрапортовал, мол, понял.
– Ну тогда иди. Жду, Константин Михайлович, от тебя добрых вестей и очень надеюсь.
Командир возвращался в свой дивизион и размышлял над словами начальника разведки фронта. Действительно, теперь, когда фашисты потерпели поражение под Сталинградом и Курском, ситуация на фронте изменилась в нашу пользу. И сейчас для гитлеровцев очень важно удержать Белоруссию.
В Белоруссии немецкое командование сосредоточило крупнейшую группировку войск – группу армий «Центр». В нее входили три общевойсковые армии, одна танковая, а также часть войск из группы армий «Север» и танковой армии из группы армий «Северная Украина». Всего миллион двести тысяч человек. Враг создал глубоко эшелонированную оборону, города Витебск, Бобруйск и Оршу превратил в крепости.
По работе своего 545-го радиодивизиона ОСНАЗ майор Гудков знал, какие строгие ограничительные меры в использовании радиосвязи принимал враг. Связь между штабами армий, корпусов и дивизий была только проводная. Радиостанции этих штабов практически не работали. Даже полковые станции выходили в эфир по очень ограниченному графику.
Вот и попробуй в этих условиях выполни приказ генерала Трусова, выведай степень немецкой осведомленности о нас. Так они тебе и доложили, мол, известно, где стоит эта дивизия или тот полк.
Знал бы начальник разведки, сколько им стоило сил в условиях фашистского радиомолчания раскрыть дислокацию немецких соединений, нанесенных на его карту. И день, и ночь слушали станции приданных частей, которые, по сути, без радиосвязи не могли осуществлять обеспечение войск. Следили за станциями офицеров связи военно-воздушных сил, находившихся при общевойсковых штабах. Засекали радиостанции артиллеристов, в особенности зенитчиков.
