Книга На войне как на войне. "Я помню", страница 56. Автор книги Артем Драбкин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «На войне как на войне. "Я помню"»

Cтраница 56

– (Моментально) никогда! Нет, никогда! Вот сколько я ни воевал и сколько всего мне пришлось увидеть, но у меня такого ощущения никогда не было. Конечно, потери были, но то, что я лично видел, по-моему, цена, которую мы платили, всегда соответствовала тем результатам, которых достигали.

Но надо ведь еще понимать, что бывали разные случаи. Вот, например, как погиб наш командир полка? Помню, я тогда еще подумал: «Вот ведь и жил как сумасброд, и погиб так же…»

Это происходило в период нашего наступления после Курской дуги. Мы только-только заняли позиции, у меня даже еще НП не было, и я как раз в ровике устанавливал стереотрубу. И вдруг с удивлением вижу, что в нашу сторону во весь рост идут командир полка, за ним начальник артиллерии полка, ПНШ-2, комендант штаба полка, в общем, человек семь всего, наверное. И я когда это все увидел, то мне аж не по себе стало. Потому что там нам постоянно досаждал снайпер, а накануне был вообще такой эпизод.

Тогда у меня ординарцем был один бывший моряк, как раз тот, с которым я тогда устроил «концерт» заградчикам. Он принес мне поесть, осмотрелся и вдруг сел на бруствер спиной к немцам и говорит: «Да у вас тут тихо, а то все пугали». А тогда действительно стояла непривычная для передовой тишина, и только вдалеке ездили немецкие бронемашины. И после этих слов, захрапев, вдруг повалился навзничь… Снайпер его снял…

И после этого я вдруг вижу, что наш командир полка, правда, я потом понял, что все они были подвыпившие, идет в полный рост. И я еще в недоумении его спросил: «Товарищ подполковник, вы куда?» – «Аа-а, такой-сякой. Трех паршивых фрицев боитесь», и пошел вперед, через нашу траншею прямо в сторону немцев… А я ведь им крикнул: «Там же немцы!» Но нет, он все равно пошел на нейтральную полосу в полный рост, а за ним и все остальные. И на нейтралке их всех из пулемета и положили… Правда, я потом после войны на одной из встреч видел начальника артиллерии полка, который тогда с ними тоже был. И он мне рассказал, что его тогда ранило, а вот все остальные погибли…


– А их никак нельзя было остановить?

– А как их остановишь, если они старше тебя по званию? К тому же помните, в том эпизоде, когда я стрелял по своим, то именно он же мне и сказал, что там наши. Так что мало ли, может быть, ему известно больше, чем мне? Но ведь я же ему кричал, а он только махнул рукой, пошел вперед и погиб ни за что…

И хотя в целом наш командир полка воевал неплохо, ничего не могу сказать, но, по правде сказать, о его самодурстве у нас буквально легенды ходили. Еще до войны, когда наша дивизия только формировалась где-то в Прибалтике, он служил командиром полковой школы, а ставший впоследствии командиром нашей дивизии Сиваков тогда служил командиром учебной роты. Так потом между ними была чуть ли не открытая вражда, потому что Сиваков вырос до командира дивизии, а этот командовал только полком и сильно ревновал.

И где-то в марте 43-го, уже при мне это было, комдив еще с какими-то генералами приехали ко мне на батарею, а я, как обычно, находился на своем НП. И когда комдив захотел вызвать меня с передовой, то комполка ему возразил: «Нет, пусть он лучше на НП остается», т. е. даже в таких мелочах старался как-то его «укусить». Мне об этом потом мой старшина рассказывал.

А потом был еще такой случай, о котором мне рассказали в штабе полка. Комдиву понравился один конь из нашего полка, и он попросил прислать его себе. Так наш комполка что сделал. Собрал всех лошадей, что были в полку, приказал связать их хвостами и отправил весь этот табун в штаб дивизии, мол, пусть сам выбирает… Так что самодуров хватало, конечно. Но вот чтобы людей откровенно гробили зря, я такого ни разу не видел. Вот вы мне, кстати, давали читать интервью Гольбрайха Е.А., где он много рассказывает о штрафниках, и я вдруг вспомнил такую историю на эту тему.

Мне самому с штрафниками сталкиваться не приходилось, но однажды мне довелось поддерживать огнем разведку боем, которую они проводили. Это было числа 2–3 июля 1943 года, т. е. буквально накануне начала боев на Курской дуге.

Вначале я провел небольшую артподготовку, и часов в 10 утра они, а их было человек сто двадцать, пошли в атаку. Поднялась стрельба, и вдруг в бинокль я увидел такую картину: прямо на поле боя выехали немецкие грузовики, из которых начала выгружаться пехота. Причем все немцы были по пояс голые, здоровые, загорелые, и спустились в долину навстречу нашим штрафникам. И как мне потом сказали, из этой штрафной роты не осталось в живых никого…

Но я думаю, что это все-таки не так, потому что в том бою взяли в плен трех или четырех эсэсовцев, а значит, их кто-то же должен был захватить и притащить. Просто самого боя я не видел, потому что он был в низинке, вне поля моего зрения. А моя батарея вела отсекающий огонь, чтобы к немцам не подошло подкрепление.

И оказалось, что это были эсэсовцы, которых буквально накануне перебросили на Курскую дугу из Нормандии, поэтому они и были такие загорелые. Причем один из этих немцев потом на допросе прямо с восторгом рассказывал, что больше всего симпатию у них вызвал один младший лейтенант, который схватил противотанковое ружье и как дубиной лупил им направо и налево, пока его не убили…

Но я к чему рассказал этот случай? Тут трудно, например, сказать, что все эти штрафники погибли зря, ведь удалось выяснить, что немцы перебросили на наш участок новые части. К тому же и эсэсовцы из этой долины тоже не вышли…


– А вам не приходилось отправлять своих солдат в штрафную роту?

– Нет, ни разу такого не было, и пополнения из штрафников я тоже ни разу не получал. Хотя надо сказать, что 175-я стрелковая дивизия, в которой я служил в трибунале, большей частью формировалась как раз из освобожденных заключенных.

Помню, как во время формирования дивизии в Тюмени председатель трибунала поручил мне посмотреть, можно ли с этими новобранцами провести беседу. И когда я вошел в казармы, а они еще даже не были обмундированы, то создавалось полное впечатление, что это самые настоящие заключенные. По манере общения, поведения, по всему.

Но уже к 7 ноября их было просто не узнать, уже чувствовалось, что они прошли курс обучения и стали настоящими солдатами. Как уж их набирали в армию, я не знаю, но ведь тогда большое количество заключенных сидело за всякие незначительные преступления. Вот, наверное, из числа таких и призвали.

И еще у меня был один случай, который мне самому показался совсем уж неправдоподобным. Когда я лежал в госпитале, то нас в палате было четверо лежачих, поэтому для нас персонально решили дать небольшой концерт силами местной самодеятельности. И вот тогда помню, что меня очень удивил один из этих артистов. Совсем молодой парень, на вид ему было лет двадцать, а уже майор да еще с орденом Ленина. И помню, что еще тогда у меня появились некоторые сомнения. Я стал расспрашивать тех, кто дольше меня находился в этом госпитале, и мне рассказали, что он якобы командовал штрафной ротой, а там звания присваивают вне очереди и щедро награждают.

И когда я уже готовился к выписке, то вдруг во дворе увидел его. Он сидел в простом солдатском обмундировании, ботинках, обмотках, и я спросил медсестру, что случилось. И она мне рассказала, что на самом деле он вовсе никакой не майор, а сержант, но присвоил себе чужие документы, и за это его направляют в штрафную роту.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация