«Узнав, что «малышка Коко» завела в Париже лавку, юные подружки кавалеров из Руалье повалили толпами. Их привлекала перспектива стать обладательницами головных уборов, не похожих на то, что носит весь остальной свет; строгость изделий, лишенных декоративных излишеств, воспринималась ими как эксцентричность. Ну и то обстоятельство, что бывшая метресса Бальзана взялась за дело, хотя могла бы по-прежнему блаженствовать на денежки своего покровителя, явилось для них апогеем шика».
К концу года Коко настолько вошла в раж, что уже замыслила основать собственный бутик под своим именем в престижном районе Парижа. Но для осуществления проекта нужны были деньги, и немалые. Тогда она обращается к бывшему любовнику Этьену, но получает отказ. Он не против того, что она живет и работает в его квартире, но он не готов поддержать ее бизнес. Вот если бы это были лошади…
Француженки. Начало ХХ века
Однако то, что не сделал Этьен, сделал Бой! Это дало повод друзьям поддразнивать юношу репликами: «Да ты влюблен в нее!» Но ревность, которая, казалось бы, должна была заставить Этьена воевать за сердце своей женщины, не оказалась ни сильной, ни роковой. Первый любовник почти без всякого сопротивления передал свою утешительницу другому. «Впоследствии Коко, вспоминая о тех моментах своей жизни, расскажет Полю Морану, что между ними тремя велись нескончаемые споры, сопровождавшиеся потоками слез. Но, похоже, что это романтическое видение вещей от начала до конца придумано страстной любительницей любовных историй, каковою она осталась навсегда. В действительности же оба соперника были мужчинами благовоспитанными, джентльменами и, сверх того, людьми рассудительными. Этьен быстро сообразил, что противостояние подлинным чувствам между англичанином и Kоко было бы с его стороны глупостью. Если верить Бальзану, он сказал своему сопернику следующее:
– Так она тебе по-настоящему нравится?
– Ей-богу… Да!
– Она твоя, мон шер!
И, чтобы скрепить сие джентльменское соглашение, Этьен позвонил в колокольчик, вызвал своего мажордома и потребовал подать шампанское».
Осенью 1910 года Артур Кэпел открыл в банке кредит на имя Габриэль Бонер Шанель, благодаря чему та смогла нанять под свои мастерские большую квартиру на втором этаже дома номер 21 по улице Камбон. Новую мастерскую украсила табличка: «Сhаnеl mоdеs».
Успех Коко все возрастал. К тому же влюбленный в Коко Бой нанял для их совместного проживания квартиру на авеню Габриэль, окна которой выходили в сад Шанз-Элизе. Влюбленная пара обставила ее роскошными ширмами от Короманделя, «украшенными черным лаком и расшитыми золотом. В течение всей жизни Габриэль не сможет расстаться с этими предметами обстановки (число коих доходило у нее до тридцати двух) и будет перевозить их с квартиры на квартиру – подобно тому, как в средние века перевозили шпалеры из замка в замок – конечно же, как память о своей первой любви». Эти ширмы мы можем лицезреть на многих фотографиях великой Коко; но и сейчас еще они находятся, как утверждают знатоки, в последней ее квартире на рю Камбон. О роскоши ее дома ходили легенды!
«Никто меня ничему не учил. Я всегда училась сама, совсем одна»
Коко, проведшая детство и раннюю юность в нищете, вовсю сорила чужими деньгами. Впрочем, разве не так поступают нынешние содержанки богатых господ? Походы Коко по магазинам участились, и везде она выбирала самое лучшее, самое изысканное и дорогое. Впрочем, как подметил Н. Надеждин в книге «Коко Шанель. Секрет успеха», и сама «Коко никогда не стеснялась выставлять баснословные цены на свои произведения – а ее платья были подлинными произведениями искусства».
Живя в роскоши, дочь ярмарочного торговца не могла попасть в мир, которому эта роскошь принадлежала – в мир высшего общества. Тогда ее возлюбленный Артур вводит ее в мир полусвета, где царствует искусство. Они вместе появляются в театрах, посещают оперу, общаются с известными актрисами и певицами того времени, к примеру, актрисами Жанной Лери, Габриэль Дорзиа, певицей Мартой Давелли и проч. Однако и в этой среде у Коко свои пристрастия. Раз увидев яркую представительницу Мельпомены Айседору Дункан, модистка сочла ее вульгарной и перестала посещать ее танцевальные представления. Однако другую вольную птицу – танцовщицу по прозвищу Кариатида – она и вовсе не осудила, хотя та вела столь разгульный образ жизни, общаясь с партнерами обоих полов, что шокировала все общество. Не из-за того ли, что «Каря» преподавала Коко уроки танца? Впрочем, эти уроки не пошли впрок: способностей к танцу в ней обнаружилось не больше, чем к пению.
«Если вы хотите иметь то, что никогда не имели, вам придется делать то, что никогда не делали»
В традициях того времени, Бой свел своих новых знакомок с хозяином поместья Руалье, где те – актрисы и певички – были приняты с нескрываемым восторгом.
И Габриэль не ревновала: она искренне чувствовала себя любимой Артуром, который на деле всерьез заботился о ней. Он, в отличие от остальных ее близких друзей, даже познакомил возлюбленную со своей младшей сестрой Бертой, и та стала ее подругой, видящей, как искренне, как самозабвенно Коко любит ее брата. Впоследствии Коко признается: он был «моим братом, моим отцом и всей моей семьей». Успешная модистка была уверена: Артур Кэпел обязательно женится на ней.
«Бой учил Габриэль мыслить, расширял ее кругозор. Он готовил эту маленькую несмышленую провинциалку к той важной роли, которую ей предстоит играть в литературной и артистической жизни страны в период между двумя мировыми войнами». Как великолепно подмечено!
Коко танцует. Карикатура Сэма из альбома «Истинный и фальшивый шик», 1914 год
Поль Пуаре. Lе Mаgnifiquе и «Бедность Dе Luхе»
Наступил 1911 год. Жизнь Коко шла своим чередом. Она больше не хочет петь, не хочет удивлять свет популярными танцами. Коко держит марку: она хозяйка модного ателье и бутика.
В 1912 году Коко впервые появилась на страницах газеты «Монд», у которой была самая широкая читательская аудитория. Читатели рассматривали страницы с фотографиями очаровательных артисток в шляпках, сделанных Габриэль, и читали о ее потрясающих таланты хозяйки ателье на рю Камбон.
Не став артисткой сцены, тем не менее Коко становится причастной сценическому искусству: она начинает делать костюмы для спектаклей. «В будущем эта роль существенно возрастает, когда, например, Кокто будет заказывать ей костюмы для героинь своих пьес, называя ее «самой великой кутюрье своего времени».
