– Ты что, с ума сошел? – хриплым голосом прошептал Андрей.
– Тебя я убить не могу. – вместо ответа сказал незнакомец. – Но могу так искалечить, что ты сам удавишься при первой возможности.
Он покачал стволом пистолета с глушителем.
– Пуля такого калибра всегда ломает кость. – пояснил он. – Один выстрел, один перелом. Пойдем пожалуйста, мне очень не хочется тащить тебя на себе через всю больницу, словно мешок с дерьмом.
Андрей встал, чувствуя, как дрожат у него колени.
– Кто ты такой? – спросил он и замер, не веря глазам.
Перед ним стоял дядя Коля. Многодневная щетина делала лицо почти черным, но в глазах уже не было и проблеска привычной апатии. Сейчас это были глаза убийцы – так террористы глядят в объективы репортеров, когда им удается достигнуть поставленной цели.
– Пойдем. – дядя Коля махнул стволом в сторону выхода.
– Куда?
– На кудыкину гору, картошку копать.
Посреди коридора, не далеко от поста медсестры, валялся пакет с пирожками, который сегодня посетительница принесла дяде Коле. Пирожки были самые настоящие, несколько штук сиротливо рассыпались по полу. А на посту, уронив простреленную голову на стол, сидел Володя – рука еще сжимала телефонную трубку.
Андрей почувствовал, как глаза защипало от слез.
Он только сейчас осознал, что трубка мобильного телефона до сих пор висит у него на проводе вокруг талии – так и не пригодилась, а Володю может быть и спасла бы. Какое-то новое, жгучее чувство неисправимой вины пронзило все тело.
– Сволочь… – процедил Андрей сквозь зубы, и сам испугался своих слов.
Он вдруг до конца понял, что это не кино, не театр, что за неосторожно брошенное ругательство можно запросто получить в лоб рукояткой пистолета. А то и пулю. Хотя нет, убивать его явно не собираются.
– Если тебе в морду направили ствол, – говорил Андрею сержант в учебном отряде. – Но сразу не выстрелили, значит еще поживешь. Значит от тебя хотят чего-то другого. Или здесь тебя убивать почему-то невыгодно.
«Может я просто сплю?» – подумал Андрей.
– Кому он пытался звонить? – спросил дядя Коля, проходя мимо трупа.
– Моему другу. – Андрей решил не играть в пионера-героя.
– Где он?
– Не знаю. Где-то недалеко, в машине. С ним еще должен быть следователь.
– Зачем?
– Мы договорились задержать медсестру за изнасилование пациента.
– Понятно. Звони ему и говори, что сегодня ничего не получится.
Андрей дрожащими руками вынул телефонную трубку из остывающей Володиной ладони, и набрал номер.
– Паша? На сегодня отбой.
– А раньше ты не мог позвонить? – раздраженно ответил Пашка. – Три часа здесь торчим. Конспиратор.
– Извини. Так получилось. Случилось. Ну, в общем мы рассорились.
– Понятно. Я понял. Ладно, я тогда на днях заскочу.
– Хорошо.
Андрей положил трубку, чувствуя, как и без того бешено колотящееся сердце начало набирать обороты. Шея отчетливо запульсировала, щеки бросило в жар, а в ушах засвистело. Андрей сделал пару глубоких вздохов, но успокоения это не принесло. Дядя Коля коротко ткнул его в бок массивным глушителем.
– Все, двигай. Шагай, говорю!
– В ночной рубашке?
– Не твоего ума дело. Скажу, и голышом побежишь.
Андрей понял, что спорить бессмысленно, а подступающий ужас сложившейся ситуации заставил мозг работать на повышенных оборотах. От недостатка информации становилось еще страшнее.
«Я три дня пролежал в одной палате с убийцей.» – думал Андрей, неловко перебирая ногами. – «И что ему от меня нужно?»
– Ты можешь передвигаться быстрее? – начал злиться дядя Коля.
– Мне мешает ночная рубашка. – Андрей тоже не удержался. – Я привык ходить в брюках, а не в платье!
– Можешь снять. – безразлично сказал дядя Коля.
Андрей промолчал, прикидывая, сколько ему еще придется оттягивать время. Позади с грохотом рухнуло на пол мертвое тело Володи.
Еще в университетской общаге был придуман условный знак – простой, эффективный и мало заметный для постороннего уха. Сигнал, заставляющий собеседника понять, что делать надо не то, что говорят сейчас, а то, о чем договаривались заранее. Но с коррективами на неудачно сложившиеся обстоятельства.
Допустим, звонит студент на вахту общаги, просит позвать одного из знакомых и сообщает, что на часик задержится. Но через часик вахтерша уже никого постороннего не пустит. Значит надо ответить:
– Облом. Мы расходиться собрались. Расходимся. Так что в следующий раз.
Но это лишь для ушей вахтерши. На самом деле повторение чуть разной по звуку, но одинаковой по смыслу фразы означает – все нормально, мы собираемся пить до утра, но вахта закрыта. Поднимайся по водосточной трубе.
В ответ на это надо ответить таким же повторением.
– Понятно. Я понял.
И все будут знать, что надо готовить еще один стакан.
Андрей боялся, что Пашка может не помнить старого знака, но судя по ответу, они со следователем уже со всех ног мчатся сюда. Оба вооруженные.
Сердце билось где-то на уровне кадыка, потоки адреналина вздыбили волосы на затылке. Под угрозой пистолета Андрей дошел до конца коридора и свернул на лестницу, ведущую вниз. Перед глазами вдруг явственно прорисовались две большие точки, от которых друг к другу протянулись извилистые пунктирные линии.
"Из пункта "А" в пункт "Б" два пешехода двигаются навстречу друг другу." – вспомнилась задачка из школьной программы.
– Вперед! – подогнал дядя Коля, ткнув глушителем между лопаток.
«Чем кончится встреча двух пешеходов, если одного ведут под стволом пистолета, а другой ничего не знает об этом?»
Андрей ступил на лестницу и, путаясь в складках ночной рубашки, начал спускаться вниз. Память услужливо напомнила все истории о шальных пулях, начиная с «Лезвия бритвы» Ефремова и заканчивая песней «Вот пуля пролетела и ага…» в исполнении Ролана Быкова.
Снизу гулко распахнулась входная дверь и по лестнице прокатился недовольный голос ночной вахтерши:
«А мне что? Да хоть министр внутренних дел!»
Дядя Коля прильнул к перилам, и затвор его пистолета дважды лязгнул, перекрывая почти неслышный звук выстрелов. Страшно взвизгнули внизу рикошеты. И тут же грохнуло, ухнуло, закладывая непривычные уши – это снизу ответили Пашка со следователем.
Андрей рухнул на четвереньки и вжался в бетон, разглядев у самого лица вращающуюся на ступеньке гильзу. Ноздри забило запахом пороховой гари. Одна из пущенных снизу пуль попала в перила, выбив из них яркий сноп искр, другая срикошетила и чиркнула по бетону возле левой руки. Андрей отполз от края и забился в угол между стеной и ступенями. Дядя Коля сменил отстрелянный магазин, по пояс перегнулся через перила и послал вниз еще три пули. Там стихло. Зато потолок расцвел синими и красными сполохами милицейских мигалок. Надрывно взвыла сирена.
