– Конечно, он ревновал меня к вниманию толпы, без сомнения, он ревновал. Но Чарльз не понимал, что я вовсе не просила людей оказывать мне знаки внимания. Такой была их естественная реакция.
А Чарльз недоумевал:
– Почему ее все так любят? Ведь, по сути, единственное, что она сделала, – это ответила «да» на мой вопрос в соборе Святого Павла.
Сначала сын, а затем и королева-мать обратили внимание на ту популярность, какой принцесса Уэльская пользовалась у окружающих.
Но если сначала Диана затмевала только принца Чарльза, то вскоре оказалось, что ей удается затмить и… саму королеву, – что было вовсе непростительно.
Бедная девушка, разве была она виновата в том, что одно ее появление вызывало неизменный восторженный интерес? Королева, умудренная опытом, должна была понимать, что любовь толпы – явление временное и переменчивое, но в ней росла внутренняя обида на невестку.
«Когда Диана сказала в соборе Святого Павла „Да!“, оглушительная волна ликования прокатилась по толпе. Возникло такое ощущение, будто ты очутился в Средневековье. Это должно было насторожить монарха: теперь у него появилась новая соперница. Своим поведением принцесса Уэльская воплощала путь наверх. Она превратилась в икону, поскольку сумела добиться всего, о чем только мечтала молодежь ее поколения».
Растущая популярнось принцессы Дианы среди простого народа вызывала у Чарльза ревность и раздражение
Эти слова принадлежат перу политика Алана Кларка, сумевшего сделать самые важные наблюдения о своем времени.
Вскоре в британском обществе появился новый термин: Димания, то есть мания на леди Ди. Сродни этому явлению была только не так давно существовавшая в Британии повальная битломания.
Во время официального визита супругов Уэльских в Австралию и Новую Зеландию в марте 1983 года для освещения событий вместо обычных семи фотографов приедут больше семидесяти репортеров из разных стран мира. А для того, чтобы только увидеть Диану, в городе Брисбен соберется громадная толпа в сто тысяч человек.
Журналист Леонид Млечин в материале «Неутешный вдовец» пишет обо всей этой ситуации: «Принц Уэльский, привыкший к почестям и вниманию толпы, быстро осознал, что жена стала ему соперницей.
Она стала фантастически популярной. Блондинка с голубыми глазами и очаровательной улыбкой завоевывала сердца миллионов. Сначала Чарльзу было приятно, что их с Дианой встречают так восторженно. Затем он обнаружил, что сильно проигрывает рядом с красавицей женой. Потом он стал просто впадать в отчаяние. Диану обожали. На него смотрели с изумлением и нескрываемой насмешкой: как это он оказался мужем такой красавицы».
Члены королевской семьи никогда не сталкивались с подобным проявлением поистине всенародной любви. В популярности Дианы был свой несомненный плюс – это способствовало нарастанию симпатии народа к самой королевской семье. Но даже этот важный нюанс не спас леди Ди от королевской зависти.
Глава 12. «Уэльский кроха» Уильям и рыжеволосый Гарри
В мае 1982 года Чарльз и Диана переехали в Кенсингтонский дворец, ставший для них домом. Во дворце проживали и другие члены королевской семьи, но все они как-то уживались между собой, ведя обыденные семейные и соседские разборки.
Как писали исследователи, «Что же до соседей, то с ними можно было найти общий язык. А близость с принцессой Маргарет имела даже свои преимущества. Все дело в том, что ее дверь, выходящая на Кингс-корт, была единственной во дворце, на которую не были выведены видеокамеры. Сделано это было специально, чтобы оградить младшую сестру королевы от излишнего внимания охраны. Напротив вышеуказанной двери имелся тайный проход, ведущий к заднему входу в помещения Дианы. Таким образом, при желании принцесса Уэльская могла спокойно провести к себе какого-нибудь человека, не боясь, что его заметят. Впоследствии она не раз будет пользоваться этой возможностью».
Множество бытовых подробностей из жизни королевской четы и других представителей клана Виндзоров можно найти в скандальной книге Венди Берри «Принцесса Диана». Венди с ноября 1985 года работала в Хайгроув в качестве экономки, а в соответствии с британскими законами персонал, обслуживающий королевских особ, не имеет права публиковать свои заметки, так что подготовленная ею книга вышла в США и была запрещена в Англии. Вот, к примеру, автор сообщает нам о таких обыденных, приятных вещах, как подарки.
«Вершиной всего этого были подарки, посылаемые принцу и принцессе в Хайгроув или Кенсингтонский дворец. Когда это случалось, то устраивалась бесплатная раздача вещей персоналу после того, как Чарльз и Диана сделают свой выбор. Остальное сжигалось в больших печах на заднем дворе. Я никогда не переставала удивляться, сколько подарков и предметов одежды выкидывалось или уничтожалось. Даже через несколько месяцев пребывания в Хайгроуве я приходила в ярость от такой расточительности. Каждый месяц Пэдди или его помощник относили в печь большие черные пластиковые мешки с одеждой и утварью. Когда однажды я спросила Фэй, заметит ли кто-нибудь, если мы возьмем всего одну симпатичную блузку, она ответила:
– Следить за этим – одна из моих основных обязанностей. Мне приказано делать все, чтобы вещи лучше были сожжены, чем попали в руки того, кто попытается продать их как принадлежащие королевской семье».
Следует указать, что Диана обустраивала семейное гнездышко, будучи беременной. Беременность протекала трудно, принцессу все время тошнило, она постоянно нервничала.
У многих биографов встречаются рассказы о том, как перепады настроения беременной супруги приводили ее к ссорам с Чарльзом. К примеру, описывают скандал, разразившийся во время посещения в январе 1982 года родового поместья графа Спенсера, замка Элторп, – тогда результатом выяснения семейных отношений стали разбитые окно, старинное зеркало и сломанное кресло XVIII века.
Наконец 21 июня 1982 года, в девять часов утра, в больнице Святой Марии в Паддингтоне принцесса родила «уэльского кроху», как она отозвалась о новорожденном мальчике.
По просьбе своей супруги все долгое время, на протяжении которого длились роды, принц Чарльз пробыл в больнице, став таким образом первым мужчиной королевской крови, лично присутствующим при появлении на свет своего ребенка.
Не мудрено, что тут же он с упоением писал своей давнишней подруге Патриции Маунтбеттен: «Рождение нашего маленького сына – удивительное событие. Я даже представить не мог, что оно будет столько для меня значить. Если бы вы знали – я так благодарен, что смог стать непосредственным участником этого необычного действа, связанного с появлением ребенка на свет. Я был по-настоящему вознагражден за это видом маленького создания, которое теперь принадлежит нам, ну и всем остальным тоже. Я никогда еще не видел подобного проявления радости и восторга, когда покидал больницу той ночью…»
