Ленин полагает, что взорвал ситуацию. Разве может надзирать за ним человек, с которым он порывает отношения? Даже если Сталин извинится, Ленин найдет, как продолжить ссору. Так что ЦК придется что-то предпринять.
Но он не знает, что Сталин просчитал и этот ход. Еще 1 февраля он попросил Политбюро освободить его от опеки над больным Лениным. Он знал, что Зиновьев и Каменев, напуганные попытками умирающего Вождя блокироваться с их врагом Троцким, не позволят Ленину уйти из-под его надзора. Так и случилось. Политбюро постановило: «Отклонить». И теперь волею партии он остался ленинским тюремщиком — до конца.
Утром Сталин получает ленинское письмо, но он спокоен. Он знает ночную новость. Ярость дорого стоила Ленину — ночью он потерял дар речи и долго шептал отрывочные слова и звуки, записанные врачами: «Помогите, ах черт… черт… ет… помог…»
«Ет» — это, видимо, тот же «черт». И хотя под утро речь к Ленину вернулась, Сталин не сомневается: черт более не поможет. Скоро!
И он тут же пишет ответ. Много десятилетий будет храниться это письмо в секретном архиве — последнее письмо бывшего Кобы бывшему Вождю: «Т. Ленин! Недель пять тому назад я имел беседу с т. Надеждой Константиновной… сказал по телефону ей приблизительно следующее: «Врачи запретили давать Ильичу политинформацию… между тем вы, оказывается, нарушаете этот режим, нельзя играть жизнью Ильича» и прочее. Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое… предпринятое «против вас». Впрочем, если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя вина и чего, собственно, от меня хотят?»
Письмо жесткое. Пора этому полутрупу понять: Коба умер, а Сталин не церемонится.
Но этого ответа Ленин не прочел.
10 марта Сталин узнал: удар лишил Вождя и чтения, и письма, и речи. Последний звонок прозвучал…
И тогда последовала просьба, о которой Сталин тут же сообщает письмом членам Политбюро: 17 марта Крупская «в порядке архиконспиративном… сообщила мне просьбу Вл. Ильича достать и передать порцию цианистого калия… Н.К. говорила… Вл. Ильич переживает неимоверные страдания… Должен заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу и вынужден отказаться от этой миссии… о чем довожу до сведения Политбюро…»
Вряд ли несчастный Вождь уже мог что-то соображать. Это сама Крупская пытается исполнить его прежнюю волю — избавить мужа от мучений. И действительно, Сталин сообщает друзьям по «тройке» Зиновьеву и Каменеву, цитируя в кавычках ее слова: «Надежда Константиновна сообщила… она пробовала дать калий, но «не хватило выдержки», ввиду чего требует «поддержки Сталина».
Он знает нравы своих товарищей: потом они же его обвинят. Нет, пусть Ильич потрудится — умрет сам. И члены Политбюро, естественно, одобрили это решение. Теперь Сталин был чист.
На старте
В Кремле впрямую началась битва за власть. И не только за власть — за жизнь. Каждый из претендентов умел кроваво расправляться с политическими врагами. Гражданская война и Красный террор сформировали этих руководителей. И те же ленинские университеты. В условиях «осажденной крепости», какой представлялась им страна, беспощадность была объявлена высшей добродетелью. Сколько кровавых высказываний у Зиновьева, Каменева, Бухарина… Троцкий точно сформулировал их общее кредо:
«Поповско-квакерская болтовня о священной ценности человеческой жизни». Так что каждый из них знал, какой может стать цена поражения… Только Сталин был крайне осторожен в призывах к крови. По сравнению с ними он казался самым умеренным. За ним не было кровавых слов. Только дела. Как правило — тайные дела.
Как расположились претенденты? Первым, бесспорно, стоял Сталин. У него не было той славы, которая была у Троцкого. Да, мало славы — зато много власти. Ленин сосредоточил в его руках власть над партией, а в руках партии — власть в стране. В его распоряжении находятся центральный аппарат и местные комитеты, 15 тысяч партийных функционеров, диктующих политическую и хозяйственную жизнь, — его ставленники.
Далее следовал тандем Каменев — Зиновьев. Первый — глава Московского Совета, заместитель Ленина в Совнаркоме — «лошадка исключительно способная и ретивая, которая два воза везет», как говорил о нем Ленин. Второй — глава Петрограда, он же возглавляет Коминтерн.
Далее — Троцкий. Он руководит военными силами Республики. Но армия демобилизована и сокращена. Ленин позаботился: «брат-враг» теперь — самый невлиятельный, наиболее удаленный от ключевых постов. И все-таки за Троцким ореол второго вождя революции…
И наконец — Бухарин, редактор «Правды», ведущий теоретик партии. Он не конкурент, но очень важно, к кому он примкнет.
Троцкий рванул со старта раньше всех. 13 марта публикуется в газетах первый осторожный бюллетень «об ухудшении здоровья Ленина», и уже на следующий день в «Правде» появляется статья ближайшего сподвижника Троцкого Карла Радека «Лев Троцкий — организатор побед». Для обывателей и рядовых членов партии это должно было выглядеть сигналом: Троцкий — преемник Вождя. Троцкий поспешил к будущему съезду.
В апреле состоялся XII съезд партии, последний съезд, не до конца сформированный Сталиным. На нем сторонники Троцкого старательно распространяют слухи о неком завещании Ленина, где Лев Давидович назначен его преемником…
Троцкий выступает с блестящим докладом о промышленности — гром оваций. «Неприлично, так Ленина не встречали», — замечает Ворошилов. Успех Троцкого вызывает ярость завистливого Зиновьева и испуг Каменева. Доклад сделал свое дело — страх перед Львом заставляет Каменева, Зиновьева и Бухарина окончательно соединиться с Генсеком, ибо Сталин — сила, которая может противостоять опаснейшему Льву.
Так Троцкий сам сформировал антитроцкистскую группу.
В мае прекращается печатание бюллетеней о здоровье Ленина. Стране сообщают: угроза смерти миновала. Люди начинают верить, что Вождь вернулся к работе. Это выдумка Сталина. Специальным решением ЦК он вводит «контроль за всякой информацией о здоровье Ильича». Даже Троцкий вынужден черпать сведения от доктора Гетье, лечившего Ленина и его самого. Однако Сталин удаляет врача от Ленина.
В мае Ленина перевезли в Горки. Его вынесли на носилках из автомобиля. Несчастный Вождь улыбался непонимающей улыбкой идиота. «Он крепко жал мне руку, я инстинктивно поцеловал его в голову, но лицо!!! Мне стоило огромных усилий, чтобы… не заплакать», — вспоминал Преображенский.
По поручению Генсека сделаны фотографии Ленина в тот период и приглашен художник Анненков рисовать последний портрет. «Полулежащий в шезлонге, укутанный одеялом и смотревший мимо нас с улыбкой человека, впавшего в детство, Ленин мог служить только моделью для иллюстрации его болезни», — записал Анненков. Сталин хочет иметь свидетельства: в последний период жизни Ленин был слабоумным. Тогда и последние ленинские записи можно объявить плодом слабоумия…
«Но Крупская запретила рисовать», — пишет Анненков.
