Знаток горских наречий бросился к выходу, досадуя, что слишком много знает, и едва не столкнулся с воспитанником командующего. Мальчишка увернулся юркой куницей и, едва заскочив под крышу, загомонил:
– Дядя Арслан, дядя Арслан! Я тут слушал, о чем слуги демона между собой говорят.
– Ты что же, понимаешь их язык?
– Конечно, это одно из наречий, на котором разговаривают люди предгорий. Матушка научила меня.
«Ну да, как я мог забыть, она ведь родом из тех мест, а это немаловажная деталь».
– О чем же они говорят?
– Один из них сказал, что Кэйт в безопасности и ни в коем случае не оставит их, что нужно быть готовыми к побегу.
– Вот как? – Арслан нахмурился. Должно быть, Кэйт – это имя того самого демона, который оборачивался женщиной. Ну что ж, посмотрим, как это у него получится. – Переведи этому несчастному, что я не верю ни единому его слову. Если до завтрашнего вечера не получу достойных подтверждений сказанного им, то казню и его, и всех его людей. Его – последним. Сперва он вдосталь насладится тем, как пытают и казнят остальных. Пусть думает как следует, что он может сделать, чтобы спасти жизнь себе и своим людям.
Мальчишка быстро перевел речь полководца. Макгвайр попытался было возмутиться, но Арслан жестом остановил его и хлопнул в ладоши, вызывая конвой. Когда пленник был снова связан и водворен на место, победоносный амир поманил к себе командира полусотни:
– Сегодня ночью демон, должно быть, попытается отбить своих людишек. Нужно выставить засаду. Будем ловить на козленка.
Командир с поклоном удалился. Арслан водрузил руку на сабельный эфес, предвкушая добрую охоту. И все же брошенные капитаном нелепые слова не шли у него из головы. «Ноллан послал на помощь Эргезу демона со свитой – может ли такое быть? Нет. Конечно, все это ложь, нелепая ложь! А что, если нет? Этот Макгвайр как будто спешил обрадовать меня, узнав, что я состою при ньок-тенгере. Значит… возможно, и правда! Тогда Эргез действительно предатель, самый коварный и гнусный из всех предателей!»
* * *
Эргез поглядел на слугу:
– Ты принес вести?
– Да, о властитель правоверных. Арслан Победоносный прислал крылатого гонца.
Ньок-тенгер улыбнулся, предвкушая сообщение о блистательной победе. Хотя, по его расчетам, храбрейший Арслан еще не мог догнать Шерхана, но кто знает, может, от печали старый недруг захворал и где-нибудь задержался или его возы попали в болото? Мало ли каверз таит в себе дорога.
– Давай.
Восседающий в седле властитель правоверных протянул руку, и слуга с низким поклоном вручил послание. Затем отступил на шаг, и очень вовремя: владыка развернул запечатанный воском свиток, и лицо его побагровело от гнева. Слуга постарался стать незаметным и, пятясь, удалился, не дожидаясь, когда блеснет отточенный клинок шамшира и развалит его от плеча до пояса.
Эргез читал записку и в кои-то веки не мог удержаться от проявления своих истинных чувств.
Скупой на цветастые обороты, Арслан сообщал, что ночью его лагерь был атакован демонами, что есть несколько убитых и раненых, что он посылает отряд сопровождать пострадавших в бою и просит впредь оставить за бойцами сопровождения высокое право быть в обозе при раненых, изъяв ненужное для этой службы оружие.
«Мои Несокрушимые оказались жалкими трусами?! – негодовал Эргез, без труда уловив суть просьбы. – Как такое могло статься? Или грозный Арслан чересчур суров, от досады карая невиновных? Нет, такого не может быть. Он любит своих воинов, и каждый из них почитает его за отца».
Следующие строки не внесли ясности, более того, усилили грызущее душу негодование. Как сообщал суровый полководец, демон разыскивал его, Эргеза. Арслан счел наваждение угрозой для ньок-тенгера, и они открыли огонь, но выходцы из бездны оказались совершенно неуязвимы для пуль. Только поняв, что коварство раскрыто, демон принял свой истинный вид, а затем и вовсе исчез…
«Стоп! С чем-то подобным я уже встречался! И не так давно, перед самой гибелью Аттилы. – Он вспомнил сообщение жителей болотного края об их попытке обстрелять Эдварда Ноллана в день первой встречи. – А что, если там, в лагере Арслана, вовсе не демон?! Что, если это новая звездная колесница, присланная за мной? Воистину, я принес обитателям неба щедрую жертву и вполне могу надеяться на их благодарность.
Если так, надо сейчас же запретить Арслану гоняться за демонами. Пусть выполняет приказ. Его главная задача – Шерхан! Ну а если новая встреча все же состоится или если победоносному амиру вдруг удастся захватить демона, под страхом смерти нужно запретить задавать ему любые вопросы. Со всем почтением, но соблюдая должную осторожность, посланца следует доставить ко мне. Лично ко мне, ни к кому другому! И все это необходимо держать в полнейшей тайне, дабы не смущать чересчур буйные головы досужими размышлениями и опасными догадками».
Он дочитал текст, сложил записку, привычно запихнул в поясную суму и обернулся, ища взглядом давешнего слугу. Тот опасливо выглядывал из-за дерева, зная крутой норов высокого господина.
– Иди сюда! – скомандовал Эргез, и гонец дурной вести, понурившись, будто на казнь, приблизился к наследнику Пророка. – Ступай, призови ко мне писца! Хотя нет, писца не нужно. Просто возьми у него перо, чернила, бумагу и принеси мне. Давай, пошевеливайся! – рявкнул он, выпуская клокочущий внутри гнев. – Пошевеливайся, если хочешь шевелиться и впредь!
* * *
Лешага крайне неохотно принял решение сделать ночной привал. Его бы воля – двигался бы и двигался все дальше к Вратам Барсов. Что толку останавливаться? Иди себе и иди, благо в потемках и самого не видно, и врага отыскать куда проще, чем днем. Верхнее зрение ночью обостряется так, что без труда можно разглядеть снующую в корнях дерева мышь.
Побратим тоже рвался вперед. Какой там отдых? Всего-то ничего прошли, да и то сказать, не поход, а прогулка. Даже зверье, что поопаснее, и то старается пути не заступать. Но все, кроме них двоих, просто валились с ног, вернее из седел. Лил так и вовсе бледна как полотно. Глянув на нее, Леха скрепя сердце принял вынужденное, хотя и неразумное, как он понимал, решение.
Лил бессильно прислонилась к дереву.
– Что с тобой? – Он не сводил тревожного взгляда с подруги, сноровисто собирая из шестов лежанку. – Что-нибудь болит?
– Нет, Лешенька, – покачала головой Лил.
– Тогда что?
– Умаялась, бедная, – вмешалась Асима, подходя к девушке и оборачивая ее плечи чем-то большим, теплым и мягким на ощупь. – Так получше будет. Ты ступай, ступай Лешага, займись лагерем. Это наши, женские дела.
Воин пожал плечами, не зная, то ли принять с благодарностью неожиданную поддержку, то ли поставить на место навязчивую старуху. Не будь она сестрой Учителя…
Вообще-то, как ни крути, она права: что толку соваться в их женские заботы-хлопоты? Асима в них больше понимает. А тут своих невпроворот: с Бурым надо поговорить, выяснить, что это он затеял за его спиной, да и подозрения Марата, хоть и кажутся пустыми страхами, а все же лучше проверить.
