В зале на первых рядах сидели магистры в полном облачении, в париках, лица магистров были морщинисты, будто их долго мяли в руках, а потом забыли расправить. Повыше, на «галерке», собрался народ попроще, без званий и степеней, интересующийся: как испекаются кандидаты? – и прикидывающий: а хорошо ли будут смотреться они, если и они будут когда-нибудь защищаться? Илья развешивал и прикреплял кнопками плакаты и рисунки (предмет его особой гордости – на них он потратил больше времени, чем на диссертацию: магистры ничего так не любят, как раскрашенные яркими цветами картинки). В это время на трибуну, согласно порядку, установленному еще до падения Римской империи, вышел человек со свернутым в трубку свитком. Он дребезжащим голосом стал оглашать правила защиты диссертации:
– Оппонентам, не имеющим степени, возбраня-яется швырять в защищающегося тяжелыми фолиантами… поскольку швыряние – привилегия членов Ученого Совета (Илья сначала порадовался, а потом сник)… Швыряние есть священный обряд, подобный удару мечом при посвящении в рыцари. Если защищающийся не выдерживает удар, значит, он не может претендовать на звание кандидата естественных наук…
Пока он говорил, в зал вошли двое рабочих в промасленных спецовках. Они установили водяные часы, которые применялись для соблюдения диссертантом регламента. Над Ильей повесили ведро, к ведру провели шланг, – по шлангу должна была течь вода: когда ведро наполнялось, оно переворачивалось и выливалось на голову защищающегося. Илья был этим обеспокоен, но потом заметил, что кран-то отвернули, но воды в нем, как обычно, не оказалось.
Началась защита. Илья волновался, за стуком сердца не слышал собственного голоса, заикался, боялся даже взглянуть в зал. Он ходил спиной, протыкал указкой плакаты: «А вот что сказал по этому поводу Зенон Элейский… А это было показано самим Аристотелем…» Боясь остаться непонятым, он пускался в пространные объяснения, в ненужные подробности, исписывал доску формулами, но так как был не совсем в них уверен, то поступал следующим образом: одной рукой он писал, загораживая написанное телом, а в другой держал тряпку и быстро все стирал – в результате сидящие не успевали прочитать ни одной буквы. Под конец он обернулся в зал и только тогда понял, что означали те звуки, которые его сбивали во время доклада….
Весь зал поголовно спал! Сидящие впереди магистры еще старались делать вид, что они заинтересованы диссертацией. Один оперся головой на руки, так что глаз его не было видно и нельзя было с уверенностью сказать, спит он или нет. Другой раскрыл перед собой его диссертацию, склонился над ней и так увлекся чтением, что расплющил об ее страницы свой нос. Остальные магистры спали, непринужденно откинувшись в креслах; у одних отвисла челюсть и показались десны с редкими желтыми зубками, другие завалились на бок. Один спал, широко открыв глаза, – что он спал, можно было понять только по тихому храпу, доносившемуся из приоткрытого рта. А на «галерке» не стеснялись, вынули из дипломатов подушки и удобно развалились, сняв ботинки и закинув ноги на столы.
Илья вежливо кашльнул, стараясь привлечь к докладу внимание. Потом кашльнул посильнее, потом будто невзначай уронил на пол диссертацию. Никто не пошевелился. Илья посвистел в потолок, постоял, потом открыл окно. В то время на улице у грузовика лопнула шина, раздался звук, подобный выстрелу. Сидевший впереди старик ойкнул, – не открывая глаз, поднялся и чуть не повалился обратно, но Илья его поддержал, – он произнес речь:
– Ваша диссертация безусловно является новым впечатляющим вкладом в нашу науку. Вкладом безусловно является новым диссертация ваша впечатляющим в нашу науку. В науку нашу вкладом впечатляющим является ваша безусловно диссертация новым. Ваша в нашу впечатляющим является новым в науку безусловно вкладом диссертация…
Он говорил долго, – и постепенно магистры стали просыпаться, они пялили на диссертанта глаза, старались припомнить, а что они тут делают, некоторые вынимали из карманов паспорта, чтобы выяснить, кто они такие, как их фамилия, женаты ли, есть ли дети, и где они прописаны.
Наконец кто-то сказал:
– А не закрыть ли нам заседание? Темнеет уже, да и спать пора!
– Закрыть! закрыть! – поддержали эту идею остальные.
Все бросились к выходу, на ходу впихивая подушки в дипломаты. Лишь старик, начавший свою речь, решил сначала довести ее до конца.
– Вашу в нашу… впечатляющимся-являющимся… вкладом-докладом… диссертация-новация… безусловно!
Так благополучно закончилась защита.
…После защиты диссертация должна была пройти через Высшую Аттестационную Комиссию, которая находилась в большом сером здании за глухим забором, охранявшимся усиленными нарядами милиции (очевидно, от напирающих толп защитившихся диссертантов). Диссертация Ильи путешествовала с этажа на этаж, ее тщательно изучали, рассматривали со всех сторон – как спереди, так и с тыла. Она обрастала сопроводительными бумагами – их скоро стало больше, чем листов в самой диссертации, – на каждом листе стояли внушительные подписи и печати различных форм и размеров.
Так бы она и пришла к победе, но… Вдруг кто-то, по ошибке открывший его диссертацию, воскликнул: «По-о-звольте! Она полностью состоит из цитат! других!! авторов!!!» Посмотрели в диссертацию, охнули: правда! И – назначили специальную подкомиссию по изучению диссертации. Подкомиссия работала оперативно, – всего несколько лет ушло на то, чтобы разобраться – те авторы, на которых ссылается Илья, тоже на кого-то ссылаются, а те еще на кого-то, а те еще, и еще, и еще… Были перерыты, обработаны сотни трудов, изучены все ссылки и сноски. И, наконец, был сделан фундаментальнеший вывод: «Круг ссылок – замыкается. Если последовательно идти по сноскам, то можно прийти туда, откуда начали». Тут же встал вопрос: а кто же является первоисточником цитат? Были бурные дебаты, – одни склонялись к одному мнению, другие – к другому. Чтобы раз и навсегда решить проблему, поставить последнюю точку над i, в директивном порядке постановили:
«Считать первоисточником – Илью Ивановича Петрищева».
Так Илья стал звездой в научном мире, кандидатом. Но квартиру ему не дали, только переставили из очереди на жилье, где он как простой смертный дожидался светопредставления, и если действительно ключей, то разве что от райских врат, в очередь для олимпийцев, двигавшуюся необычайно быстро, – ожидалось, что всего через несколько лет он получит (тьфу! тьфу! тьфу!) заветные ключи от двери к поистине райскому блаженству.
Цикл работ по материалам диссертации появился при содействии и соавторстве Татева в ряде академических изданий. Потом вышел в свет сборник: «Экологические последствия строительства новых плотин на реках Волге, Ниле и Миссисипи».
Быстро организовалась научная школа под руководством Татева, выступившая за повсеместное строительство новых плотин, на всех реках и ручейках, – обсуждался также вопрос: не зарегулировать ли водопроводную систему, поставив небольшие гидроэлектростанции рядом с водонапорными башнями. Илья вернулся к прерванным когда-то по молодости опытам с банкой воды и доказал, что вода в банке становится свежее. Вскоре в одной из центральных газет появилось сообщение:
