Почему оправданными? Да потому, что в тогдашнем «авторитарном» обществе авторитет науки был непререкаем и почти священен, слово академиков принималось за истину в последней инстанции, почти как пророческое, и при сём не понималось то, что учёные – такие же люди и могут искренно заблуждаться. А за такое отношение нужно было платить, в том числе и тем, что власти, даровавшие академикам «пророческий статус», от коего никто и не отказывался, точно также легко и «по праву демиурга» могли его и забрать.
Ведь для понимания подлинности «Слова…» вовсе не обязательно быть академиком, перетасовывающим сухие факты. Нужно быть только человеком с душою, чутким к русскому поэтическому слову. Ещё А.С Пушкин говорил о том, что «Слово…» подлинно уже потому, что созданно гением, коего не знала тогдашняя Россия.
Долгое забвение теории А.А. Зимина было прервано в 2000 году. Тогда и вдруг в Иерусалиме вышла работа С.М. Каштанова «Александр Александрович Зимин. Портреты историков. Время и судьбы».
Кстати, незадолго до сего и там же вышла погромная работа другого российского историка А. Шнирельмана «Мифы неоязычества и “Книга Велеса”» (Иерусалим, 1998). Так что, русофобское направление в этой области российской культуры имело вполне определённый географический адрес и известное финансирование. И не только зарубежное, к поддержке работ по реанимации идей А.А. Зимина подключился и Российский гуманитарный научный фонд, существующий под эгидой и на средства правительства Российской Федерации.
А кто взялся за этот проект? Известнейшие в прошлом «слововеды», кои одновременно являлись и противниками «Велесовой книги». Так издание и комментирование книги А.А. Зимина взял на себя наиболее активный в нашей академической науке «заслуженный антивлесовед» О.В. Творогов, поддержку коему оказал также неоднократно отметившийся в нападках на «Велесову книгу» доктор исторических наук, и на то время руководитель Росархива, В.П. Козлов (ушедший ныне на пенсию).
Во всем этом есть «ирония судьбы». Люди, десятилетиями занимавшиеся изучением «Слова о полку Игореве», как подлинного памятника русской культуры XII века, под конец жизни вдруг выступили на противоположном фронте, как только выгоднее стало утверждать иное. И весь бывший цвет российской академической науки, исторической и филологической, также поспешил отметиться на сём позорном поприще. Всё сие приводит меня к вполне определённому выводу: российского славяноведения более нет. Даже того, противоречивого, что было ещё не так давно. И источниковедение ныне используется в основном как инструмент борьбы политической.
Впрочем, несмотря на продолжающуюся полемику, славянские ведические памятники, и прежде всего «Велесова книга», уже признаны многими крупными славистами и в нашей стране, и за рубежом. Так, на Украине она вошла в школьные и университетские программы и зачастую, особенно в восточных регионах, преподается именно в русском переводе.
Впереди у нас долгий и непростой путь. Нам еще предстоит осмыслить своё прошлое, осознать смысл вести, пришедшей к нам со славянскими руническими памятниками. Нужно ещё донести их до сердца каждого русского человека, сделать их общечеловеческим достоянием.
И любое проявление сей дремлющей силы в творениях наших художников, музыкантов, писателей находит отклик по всему миру в сердцах людей открытых прекрасному.
И это наш долг перед нашими предками, чтить их память. Благодаря им жива Россия. Они живут в нас и они часть нас. И они могут помочь нам. Они укрепят наш дух, укажут истинный путь, если мы обратимся к ним.
Пусть славяноведческой науки у нас нет, однако есть культура. И есть русское слово, кое востребовано в нашем обществе как никогда. И «великая русская речь» будет жить всегда – пока жив народ русский.
