Микулка осторожно развязал завязки плаща, но даже это вызвало злобный рык чудовищных созданий, поэтому пока он решил воздержаться от резких движений, нечего было и думать тянуться сейчас за мечом. За бортом ничего не было видно, только мачта колола в бархатно-черные небеса, срывая с них крупные хвостатые звезды. Но когда восток посветлел, молодой витязь с удивлением заметил на светлеющем северном небе высокие горы, протянувшиеся настолько, насколько мог видеть глаз. Корабль на огромной скорости шел к этим островерхим вершинам, кренясь от восточного ветра.
Быстро светлело, уже видны стали на серых громадах гор ледяные шлемы, псы забеспокоились, заурчали, стали нюхать прохладный предутренний воздух. Один из них припал на брюхо и прополз к люку, заскулил, подзывая старика. Тот вылез недовольный и злой спросоня, шарахнул пса посохом, да так, что тот изошелся густыми клубами зловнного шипящего пара.
– Чего расскулились, Ящер вас забери. Дом почуяли? Поохотиться восхотелось… Ладно, поохотитесь. Как солнце покажется, будем на месте.
Он несколько мнгновений посмотрел на горы, повернулся к Микулке и уперся посохом ему в грудь.
– Что, гаденыш… – зло прошипел он. – Прибыли мы куда следует. Тут с охочими до чужого добра разговор короткий.
Паренек оторопел – у старика действительно не было лица. Ни носа, ни глаз, одна сгустившаяся под капюшоном тьма.
– Это я-то до чужого добра охочий? – непослушными губами прошептал он. – Чего я спер?
Старик ткнул ему в грудь посохом и снова расхохотался. От бессильной злобы и незаслуженной обиды в носу защекотало от слез, но на глаза он их не пустил, еще не хватало, чтоб окояный ворог его ревущим узрел.
Справа на востоке сверкнул первый лучик чистого солнечного света, позолотил совсем близкие горные вершины. Корабль, повинуясь заунывному шопоту старика, сбавил ход и медленно вплыл в жуткое сырое ущелье. Псы поднялись и устроились а ногах хозяина у левого борта, а сам он скрестил ладони на посохе и уперся им в вычищенную до бела палубу. Маста поскрипывала, а горы надвигались синими громадами скал и вскоре закрыли собой все вокруг, оставив вверху только лоскуток светлеющей голобизны неба.
Микулка подметил впереди на скале мрачный замок с островерхими крышами, но только приблизившись к нему, паренек понял, что замок сам был величиной с хорошую гору и скорее всего был сложен из камня, вытесанного из той самой скалы, на которой он так удобно устроился. Если вообще человеческие руки имели отношение к строительству этого странного сооружения.
– Всавай, тать, приехали… – каркнул старый колдун.
Паренек поднялся, но плащ одевать не стал, а как бы невзначай закинул его через левое плечо.
От замка выступал над обрывом здоровенный деревянный причал, казавшийся совершенно нереальным среди давлеющего вокруг камня. Причал был настолько широк, что по нему не касаясь друг друга локтями, могли проехать шесть всадников, но сейчас всадников на нем не было, только по краям с обеих сторон стояли в одну шеренгу разодетые латники с привязанными к пикам голубыми влажками. Флажки трепыхались на ветру слаженно и весело, словно язычки холодного голубого огня, но не развевая, а только подчеркивая мрачность этого места. Все латники были одинакового роста и лица их были закрыты забралами сверкающих шлемов. Двое подтянули подошедший корабль длинными баграми и привязали его к скрипучему причалу канатами.
– Пойдешь следом. – тихо сказал старик. – И не думай дергаться. Псы пойдут позади тебя.
Он забрался по приставленой к борту сходенке и взошел на причал, латники слаженно отдали ему честь длинными пиками и он медленно пошел между двумя шеренгами к сереющей впереди громаде замка. Микулке ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним. Высушенные солнцем доски скрипнули под ногами молодого витязя и он ужаснулся захватывающей дух высоте, которая опускалась в синеющую от расстояния даль. Широченное ущелье казалось внизу тонкой черной ниточкой, змеящейся с юга до еле различимого подножия скалы, на которой стоял замок. Внизу плыли легкие облачка, подгоняемые неиссякаемым сырым сквозняком ущелья. У Микулки ноги отказались сделать шаг над этой зияющей бездной, но недовольный рык кошмарных псов вернул его к действительности и он на дрожащих коленях направился вперед.
От края причала до окованных железом ворот замка было никак не меньше сотни шагов, Микулка шел молча, в напряженной тишине, нарушаемой только далеким свистом ветра в вершинах скал и стуком чудовищных когтей пышущих жаром псов, да еще ветер теребил голубые влажки на пиках. Он понял, что лучшего шанса для бегства, чем сейчас, ему может уже не предствиться. Стены замка высоки и неприступны, на галлереях и межбашенных пролетах стройными фигурами стояли латники… Оттуда вырваться удастся едва ли. А тут… Тут можно попробовать. По крайней мере корабль рядом, а русичу не пристало покорно идти куда ведут как барана на жертвенное место. Латников без счету, но на причале они будут только друг другу мешать. Мечом, конечно, пику не перемашешь, но если отбрать хотя бы одну, то отступая к кораблю можно скидывать наступающих как яблоки с дерева. Паренек скосился на псов. Если бы не эти твари, можно было бы и не думать, но совершено не понятно, на что они вообще способны, а если судить по их молниеносным дерганьям, то справиться с такими зверюками будет не просто. Псы словно почуяли его мысли и подняли шипастые жабьи морды. Микулка решительно стянул с плеча плащ и стал наматывать на руку, чтобы можно было ухватить Кладенец, не боясь ожечься мертвенным холодом.
И тут один из псов буквально пропал в одном месте и тут же возник там, куда паренек хотел напрвить первый удар. А ведь еще даже меч не вытянул! Мысли они чуят, что ли? Такой скорости он ожидать не мог, только воздух хлопнул на пути движения твари, а латники даже не шелохнулись. Микулка понял, что пока эти зверюки рядом, о побеге можно даже не думать. И в пропасть сброситься не дадут, не то что драться. Он со злостью накинул плащ на плечо и гордо подняв подбородок пошел к замку. Псы неотступно следовали по пятам, то и дело припадая на брюхо и щелкая шипастыми челюстями с мелкими, загнутыми назад зубами.
Старик ударил в ворота посохом и тяжелые створки почти без скрипа открылись, показав медленно поднимающуюся вверх дубовую решетку. Замок встретил путников невообразимым великолепием внутреннего убранства, граничащим с крикливостью безвкусицы но не переходящим эту грань. По стенам тянулись сводчатые галлереи, украшенные позолотой и искусной лепниной, посреди огромного пиршеского зала бил вверх шумящей струей фонтан в виде диковинной рыбы, на которой сидела прекрасная как сон пышногрудая морянка. Всюду, чуть ли не вперемешку стояли рыцарские доспехи, беломраморные статуи, деревянные кумиры и чучела настоящих людей при оружии и в самой разной одежде, которую паренек и в старшном сне не представил бы. Правду баял люд, что за Русью все кругом странное и непонятное, а если кто и живет в тех неведомых землях, так только одни колдуны. Ну и всякие твари чудовищные, знамо дело. Головы некоторых из них украшали собой высокие стены. Не смотря на кажущееся несоответствие стоявших в зале предметов, они были подобраны так, что вызывали какое-то странно-возвышенное настроение, словно целый мир уместился в этом роскошном месте. Зал был освещен не факелами, а гладкими шарами с человечью голову, испускавшими яркий немигающий свет. Шары были подвешены под потолком, а некоторые стояли на деревянных подставках, изображающих птиц и зверей.
