– Джон? – перебил Вимса папа. Он положил картонку с надписью, которую пытался приладить на стенд, и поспешил к двери. – Что-то случилось?
– Боюсь, что да, сэр. Мадам послала меня за вами. Видите ли, произошел инцидент… к нам в дом проник грабитель.
– Ограбление! – взорвался папа. – Кто-нибудь пострадал?
– Серьезно – нет, сэр.
– Полицию вызвали?
– Да, сэр. Они сейчас в доме, но мадам очень расстроена и требует, чтобы вы немедленно приехали к ней.
Мне довольно трудно было представить свою бабушку расстроенной, гораздо легче – ругающейся на чем свет стоит.
– Хорошо, – без особой охоты сказал папа и добавил, обернувшись к маме: – Надо съездить посмотреть, что там.
– Конечно, надо, – согласилась она.
– Хотел бы я знать, куда мог подеваться мой пиджак, – проворчал папа, приглаживая рукой свои растрепавшиеся волосы.
– Вот он, – сказала я, вытаскивая пиджак, завалившийся между стеной и стендом.
– Спасибо, Тео, – поблагодарил меня папа и принялся натягивать пиджак.
– И шляпу не забудь, – напомнила я, подавая ему шляпу. Он вопросительно взглянул на меня, и я пояснила: – У тебя волосы растрепались.
Папа улыбнулся и взял у меня шляпу.
– Папа, я думаю, мне тоже нужно поехать с тобой. Помогу тебе утешить нашу бедную бабушку, – сказала я.
Папа как-то странно посмотрел на меня, наверное, никак не мог представить, каким образом я могу утешить бабушку.
– В последнее время мы с ней очень сблизились, – пояснила я.
– Что ж, если ты думаешь, что от тебя там будет польза…
– Уверена, – твердо заверила я. Тем временем охватившее меня чувство тревоги только росло с каждой минутой. До свидания с Сопкоутом, которого он потребовал, оставался всего один день – если вспомнить о его угрозах в адрес бабушки, сегодняшнее происшествие никак не могло произойти по простой случайности.
К бабушкиному дому мы подъехали как раз в тот момент, когда из него выходили полицейские. Папа задержался, чтобы задать им несколько вопросов, а я тем временем прошла в дом искать бабушку.
Она оказалась в гостиной, сидела за столом и пила из стакана херес. Был час дня – рановато для хереса, но я думаю, что в такой ситуации человек может себе позволить наплевать на такие мелочи. Я остановилась возле двери и позвала:
– Бабушка?
– О, Теодосия! Папа с тобой?
– Да, мадам. Он разговаривает на крыльце с полицейскими.
– Ужас, ужас. Какие-то негодяи проникли ко мне в дом и покушались на жизнь. Кошмар! – я заметила, что несмотря ни на что, бабушка продолжает держать свою спину прямо, словно железный прут проглотила.
– Покушение? Они напали на вас? – спросила я.
– Не на меня, на бедного Бидлза. Ударили его по голове. У него огромная шишка. Повар лечит его на кухне.
В этот момент в гостиную вошел папа. Он поспешил к бабушке, поцеловал ее в обе щеки и сказал:
– Слава богу, с вами все в порядке.
– В порядке? Совсем не в порядке! Кто-то вломился в мой дом, о каком порядке может тут идти речь?
– Да, но хорошо, по крайней мере, что это не вам набили шишку, – осторожно заметил папа.
Бабушка презрительно фыркнула и сделала большой глоток из стакана с хересом.
– Констебль сказал, что грабители почти ничего не взяли, только одно ваше ожерелье.
– Да, и это самое странное! Они проникли в дом через окно во флигеле для слуг, ударили бедного Бидлза, который пришел узнать, отчего кричат повар и Роза, затем направились в мою спальню и принялись рыться в моих драгоценностях. И все это, чтобы забрать всего одно ожерелье?
– А какое это было ожерелье? – спросила я, затаив дыхание.
– Изумрудное, – ответила бабушка.
– Глупость какая-то, – сказал папа.
«А может быть, и не глупость, а попытка передать послание», – подумала я.
Оставив папу наедине с бабушкой, я отправилась искать Бидлза, мне хотелось расспросить его о том, как выглядели грабители. Бидлз сидел на кухне, прижимая к шишке – действительно большой – кусок сырого мяса. Говорят, это помогает. Над Бидлзом, как две наседки над цыпленком, хлопотали повар и горничная Роза. Первым меня заметил повар и воскликнул:
– О, мисс! Уже прослышали обо всем? Приехали поддержать свою бабушку, да?
– Э… да, – я прошла дальше в кухню и спросила: – Как вы, Бидлз? Мне так жаль, что вас ударили.
Честно говоря, я не очень представляла, как мне говорить с Бидлзом – наши с ним отношения оставляли желать лучшего. Но я просто еще не знала, как меняет человека крепкий удар по голове.
– Благодарю вас, мисс Теодосия. Слава богу, что все так закончилось, могло быть и хуже, – ответил Бидлз безо всякой благодарности, но скорее с оттенком горечи в голосе.
– Можно поинтересоваться, сколько их было?
– Двое. По меньшей мере. Громилы. Каждый ростом с быка.
– Скажите, не было ли у одного из них седой бороды? Или повязки на глазу?
– Да, мисс, – удивленно уставился на меня Бидлз. – Точно. Откуда вам это известно?
Проклятье. Опять нужно выкручиваться.
– Просто предположила. Именно такими всегда бывают злодеи в книжках.
– Вы угадали, мисс, – сказал Бидлз, а затем вернулся к своему рассказу: – На меня напали двое, нет, скорее трое бандитов, каждый размером с быка, кулаки как окорока. – Дальше я уже не слушала, мне стало понятно, что к концу этой истории Бидлз будет бесстрашно сражаться уже с десятью громилами, и правды в ней останется не больше, чем в сказке про великана-людоеда. Главное я уже выяснила: одним из нападавших был Сопкоут. Теперь можно было возвращаться в гостиную.
Утешив и успокоив, как могли, бабушку, мы с папой вернулись в музей. Стремясь наверстать упущенное время, папа тут же с головой ушел в работу, а я осталась наедине со своими мыслями.
Итак, совершенно очевидно, что Сопкоут и Хаос не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить табличку. Однако я не могу просто так, за здорово живешь, отдать артефакт, который указывает путь к предметам, обладающим гораздо большей мощью, чем тот же жезл Осириса. Попади Изумрудная табличка в руки слуг Хаоса, и конец нашему миру.
Если бы я могла повидаться с Вигмером, можно было попросить совета у него, но, если верить Бойторпу, в Сомерсет Хаус меня больше не желали видеть. Стилтон находится под сильным давлением со стороны Ордена Черного Солнца, и я понятия не имею, на чьей он сейчас стороне – моей или Троули. Все это означает, что остается всего один человек, к которому я могу обратиться за помощью.
Уаджетин по имени Ови Бубу. Или один из Глаз Гора, как он назвал свое тайное общество. Конечно, меня все еще очень многое смущало в Ови Бубу, но в глубине души я уже понимала, что правильнее всего будет отдать табличку именно ему. Если, разумеется, не слишком долго раздумывать над этим, иначе в голове завертятся новые вопросы: могу ли я быть уверена в том, что Ови Бубу говорит мне правду? И не только об уаджетинах, но и о самой Изумрудной табличке? С другой стороны, если он действительно сказал мне правду, последствия для нашего мира могут быть настолько ужасными, что их трудно даже представить.
