Озадаченный, я тем не менее кивнул.
Между тем Биррел продолжал:
— Если бы я не вернулся в участок, то пропустил бы самый интересный случай в моей практике. Действительно, очень интересный случай. Просто потому, что он требует воображения. Подозреваю, вы считаете, что сержанты уголовной полиции начисто лишены воображения.
— После знакомства с вами я уверен, что такая мысль не могла бы прийти мне в голову, — сказал я.
Откровенно говоря, мне не пришлось особенно кривить душой. Как и всякому разумному человеку, мне претят обобщения, связанные с полом, расой и прочими внешними признаками. Но до встречи с Алоизом Биррелом я никак не предполагал, что сержант уголовной полиции может оказаться моложавым, румяным и чрезвычайно словоохотливым человеком, явно неравнодушным ко всему, что связано с преступлениями.
Прервав дискуссию о воображении сержантов, он задал мне массу вопросов, записывая ответы большой пухлой рукой и двигая кончиком языка, когда старательно выводил буквы. Биррел без конца говорил и собирал огромное количество, казалось бы, не относящихся к делу сведений. Однако вскоре обнаружилось, что сержант достаточно компетентен — каким-то образом ему удалось выделить основные моменты истории.
Его чрезвычайно интересовали мои передвижения, начиная с того, как я встал с постели, и заканчивая моментом, когда вернулся в каюту, чтобы одеться.
— Вы сказали, что окликнули доктора Миллза? — спросил Биррел.
— Да.
— И он ответил?
— Да.
— Это значит, — заключил Биррел, — что около девяти часов он был жив — если вы не ошиблись.
Он с интересом посмотрел на меня. Неужели этот глупец меня подозревает?
— Не ошибся, — кратко ответил я.
— Вполне возможно, — с сомнением в голосе признал он. — Когда я соберу всю необходимую информацию, то смогу сказать больше. Ритм — вот что самое интересное в этом деле.
Мне осталось лишь догадываться, что он подразумевает под словом «ритм», и я решил, что просто ослышался.
Биррел продолжал допрос:
— Вы видели револьвер?
— Нет.
— Речь идет не о сегодняшнем утре: вы вообще видели револьвер на яхте?
— Я поднялся на борт только вчера вечером.
— Верно, — одобрительно кивнул Биррел.
— Разумеется, верно. И я просто не успел увидеть револьверы, даже если они тут были.
— Гм, — пробормотал Биррел. — Один точно был. Тем не менее… Как вы обнаружили тело?
— Я вышел на палубу с мисс Лоринг. И мы увидели, что доктора Миллза застрелили.
— То же самое говорит мисс Лоринг, — признал сержант. — Кто предложил выйти на палубу?
— Думаю, она, но через минуту-другую я все равно собирался подняться.
— Ага, — произнес Биррел. — Как выглядел доктор Миллз, когда вы его нашли? В какой позе он находился?
— В той же, что и теперь — сидел в кокпите. Но когда мы его увидели, румпель был зажат между рукой и телом, словно Роджер все еще управлял яхтой, — ответил я.
— Кто его потревожил? — резко спросил Биррел.
— Доктор Гарнетт, когда ставил судно на якорь.
— Ага, — произнес Биррел, слегка приоткрыл рот и постучал карандашом по зубам. — С вами пока все, мистер Кейпл. Я должен немедленно поговорить с доктором Гарнеттом.
Кристофер, который слушал нас с изредка подрагивавшей от удивления губой, пригласил Уильяма.
— Ну, доктор Гарнетт, — приступил к допросу Биррел, едва Уильям показался в дверях, — почему вы потревожили тело, повернув румпель?
Уильям медленно сел на койку и с презрением посмотрел на Биррела.
— А как, интересно, мне стать на якорь, не трогая румпеля? — ответил он вопросом на вопрос.
— Вам не нужно было вставать на якорь, — сказал Биррел. — Вы должны были понимать, что тело трогать нельзя. Расследование значительно затрудняется, если мы не знаем точного положения тела.
— Полагаете, мне следовало позволить яхте врезаться в берег на следующем изгибе реки? Просто ради удобства полицейского? — спросил Уильям, вскинув голову.
— Полагаю, — невозмутимо ответил Биррел. — Яхту могло сильно тряхнуть, но так все равно было бы лучше.
— Я еще не сошел с ума, — сказал Уильям.
— Возможно, вам будет интересно узнать, — с расстановкой сказал сержант, широко раскрыв глаза, — что единственные отпечатки пальцев рядом с телом обнаружены на румпеле.
Уильям, никогда не отличавшийся сдержанностью, вскипел:
— Меня это нисколько не интересует!
— Не так давно я прослушал специальный курс по использованию отпечатков пальцев при расследовании преступлений, — сообщил Биррел. — И проверил каждый дюйм вокруг тела. Отпечатки пальцев есть только на румпеле. Я их зарисовал.
Он показал три маленьких карандашных наброска. Потом бесцеремонно сказал:
— Мне нужны ваши отпечатки пальцев, доктор Гарнетт.
— Пожалуйста.
Биррел достал маленькую черную подушечку.
— Прижмите пальцы сюда, а потом к этому листу бумаги.
Мы с Кристофером смотрели на большую сильную руку Уильяма, пока тот послушно выполнял указания сержанта. Биррел внимательно изучил отпечатки.
— Доктор Гарнетт, — сильно волнуясь, объявил он, — отпечатки на румпеле принадлежат вам.
— Что совсем не удивительно, — сказал Уильям, — поскольку я брался за румпель, когда ставил судно на якорь. На самом деле было бы гораздо интереснее, если бы моих отпечатков там не оказалось.
— Гм… — Казалось, Биррел а одолевают сомнения. — Думаю, это логично. Мисс Лоринг и мистер Кейпл подтверждают, что вы действительно управляли яхтой.
— Разумеется, управлял, — раздраженно бросил Уильям.
— Хорошо, пока отложим это, — согласился Биррел. — Теперь я хочу знать, догадывались ли вы, что на борту есть револьвер.
— Я знал: на яхте есть нечто подобное, — ответил Уильям.
— Что? Какое-то оружие? Чье?
Биррел сгорал от нетерпения.
— Автоматический пистолет доктора Миллза, — сообщил Уильям, потирая подбородок. — Оружие ему подарили после того, как он выступал в качестве эксперта в деле Купера.
— Какого калибра? — прервал Уильяма Биррел.
— Маленький автоматический пистолет, марки не знаю.
— Где он его хранил?
— Не знаю. Роджер лишь говорил, что пистолет у него с собой и при желании можно пострелять птиц.
— Где теперь пистолет? — настаивал Биррел.
— Откуда мне знать?
