— Люди и люди, — упрямо сказал Пашка.
27. НОЭЛЬ
Язык не ворочался. Рот нельзя было ни закрыть, ни открыть по-настоящему. Где-то между переносицей и затылком застряло чугунное ядро, не дающее ни дышать, ни думать. И ко всему этому — завязаны глаза и руки пристегнуты к подлокотникам какого-то не очень приятного кресла. Кто-то ходил рядом. Слышался невнятный разговор — как за дверью.
— Дайте воды, — имел в виду Ноэль, выдавливая из себя звуковое месиво. — Воды. Пить.
Его поняли. Шаги торопливо приблизились, чья-то рука легла ему на затылок и наклонила голову вперед — губы коснулись края чашки. Первые глотки дались с болью — казалось, вода раздирает сколотый булавками пищевод. Потом стало легче. От второй чашки он слегка опьянел.
— Где я? — спросил он, поворачивая голову. — Что со мной?
— Подождите немного, — сказал усталый мужской голос. — Сейчас придет наш главный, он вам все объяснит.
— Зачем мне завязали глаза?
— Вам вреден свет.
— Я в больнице?
— Почти.
— А руки можно освободить?
— Пока нет. Вы еще не вполне здоровы.
— Но что со мной произошло? Черт, я ничего не помню! Скажите же мне!
— Успокойтесь, пожалуйста. Я не могу вам ничего говорить, потому что это повлияет на вашу память. Постарайтесь — молча — сосредоточиться и вспомнить сегодняшний день, начиная с самого утра. Я включу метроном, он не позволит вам отвлекаться. Раздались легкие сухие щелчки, разделенные затухающим эхом пауз. Ноэль откинулся в кресле. Последуем совету. Он подробно, стараясь не перескакивать, начал рассказывать сам себе, как еще раз попытались проникнуть в «хитрый домик» по проводам и, когда это опять не получилось, стали готовить операцию. Как в рамках этой операции он сам, Вито и Микк добрались до коммутаторного узла, чтобы напрямую подключиться к кабелю «хитрого домика», минуя фильтры и АТС. И там… да, там что-то случилось. Он стал вспоминать последовательно, сбился, постарался найти какие-то опорные эпизоды — и тоже не нашел. Все расползалось в момент прикосновения.
Поймал кодон, это ясно… но где, черт возьми?! Ни одного открытого канала! Разве что телепатически… А все-таки хорошо, что телепатии не существует. Что бы мы тогда делали?..
Впрочем, мы и без телепатии ни черта не можем сделать.
— Скажите, — позвал он, — со мной были еще двое. Что с ними?
— Нет, — сказал голос чуть встревоженно. — Никого с вами не было.
— Нас было трое.
— М-м… повремените еще немного. Сейчас придет главный и все скажет.
— А вы не можете?
— Не могу. Не имею права.
Как мне это все не нравится, подумал Ноэль. Это не медики, не полиция, не безопасность. Военные? Какого дьявола тут делать военным? Тут же вспомнился рассказ Микка, и следом — спекуляции Кипроса. Абсолютное оружие… военные разработки по генному инженирингу… контроль сознания… И если все это действительно вылетело из бутылки и гуляет на воле — Боже милосердный! Значит, имеется не то что открытый — зияющий канал ввода кодонов! От человека к человеку, помимо воли и сознания… и что-то еще, не только это, что-то еще… Запах.
Так. Спокойно. Теоретически — возможно?
Да. Летучие молекулы могут быть огромны.
Господи, даже не обязательно летучие. Взвесь. Пыль. Аэрозоль.
Значит — вплоть до фрагментов ДНК. Миллиарды бит информации. Кодоны тысячных разрядов — биогенного происхождения — по открытому неконтролируемому каналу…
Это конец.
Без паники… только без паники.
Еще не проверено. Не доказано.
Он знал, что это лишь утешение. Проверено и доказано. Лишь надетые кем-то (обязательно кем-то?) шоры не позволяли увидеть…
Биогенного происхождения. Не «антропо». «Био».
Чего нанюхался Микк? Пыльцы? Спор какой-нибудь плесени?
Чего нанюхались мы сегодня там, в подземелье?
А ведь нанюхались. Теперь это ясно.
А здесь мне, похоже, сделали какую-то полную промывку мозгов.
Потому что я вижу, какие мы все были идиоты. Шайка слабоумных.
Занятых чем угодно, кроме дела.
И ведь давно. По крайней мере неделю. Да, еще Томаш не приехал, а мы уже тыкались, как слепые, как дурни с заведенными глазами, но при этом очень целеустремленные и очень довольные собой. Наверное, он застонал, потому что человек, бывший рядом с ним, приблизился — Ноэль щекой почувствовал его тепло — и спросил:
— Что-то беспокоит?
— Да развяжите же меня, черт возьми, — прошептал Ноэль. — Я что — опасный псих?
— Нет, сударь мой, дело не в этом. Вы просто не способны еще контролировать свое тело.
— Не понял?
— Сейчас вам все объяснят. Вот идет главный…
Разговор в соседней комнате прервался, скрипнула дверь, приблизились мягкие уверенные шаги. Запахло лосьоном «Гард» — Ноэль сам иногда пользовался им.
— Здравствуйте, господин Куперман, — сказал вошедший. По голосу было трудно определить, сколько лет его обладателю, но то, что он привык отдавать распоряжения, было несомненно. — Извините за неудобства, но без этого нам пока не обойтись.
— Здравствуйте, — сказал Ноэль. — Где я нахожусь?
— Географически — по тому адресу, которым вы, похоже, интересовались. Организационно — в полевой ноологической лаборатории ведомства научной разведки. «Центр Меестерса», слышали? Причем Меестерс — это я.
— Я догадался, — сказал Ноэль. — А зачем меня так плотно упаковали?
— Чтобы вы не покалечились. Нам пришлось ингибировать многие корко-подкорковые связи, в том числе в двигательной зоне. Сейчас они восстанавливаются, но не обязательно в прежнем порядке. Вот мы с вами побеседуем, а потом в гимнастическом зале вас будут учить ходить — ну, и прочее. То же самое со зрением. Если снять повязку сейчас — вы будете видеть как новорожденный. На взрослого человека это действует… не лучшим образом. Бывали случаи реактивных психозов.
— Нас было трое, — сказал Ноэль.
— Боюсь, что вашим друзьям мы уже не поможем, — сказал Меестерс. — В туннелях живут очень опасные твари. Вас выхватили, можно сказать, из самых их лап.
— Значит, все-таки живут…
— Да. Об этом вы тоже догадывались?
— Допускал как вариант. Ах, черт… черт, черт, черт…
— Господин Куперман, я понимаю ваши чувства. Но ответьте, пожалуйста: какова была цель этой вашей экспедиции?
— Конечная цель — поиск пропавших. В частности, жены моего друга.
