13. МИКК
— Пожалуйста, — санитар выложил на стол бумажник, жетон детектива, удостоверение личности, зеркальце, расческу, ключи и горсть мелочи. — Пятнадцать динаров мы удержали за чистку и ремонт одежды. Остальное все здесь. Чувствуете вы себя хорошо? Вызвать такси, или вы желаете воспользоваться больничной развозной машиной?
— Я позвоню другу, — сказал Микк.
— Телефон на стене, — сказал санитар. — Бесплатный.
— Спасибо…
В голове у Микка шумело, как в раковине, приложенной к уху… смешно, в ухе есть улитка, в ней тоже шумит море, то есть раковина приложена к уху изнутри, а снаружи тоже есть раковина, ее так и называют: ушная раковина, следовательно, мы должны слышать шум моря постоянно, а мы почему-то не слышим… и ноги слушаются плоховато. А номер, номер, номер… ага. Кипрос снял трубку после второго гудка.
— Привет, Кип, это я, Микк.
— Ты? — безмерное удивление в голосе.
— Да, я. Я в больнице, Кип, в этом, как его…
— В вытрезвителе?
— Нет, хуже. По кодонам… забыл.
— В гипнологии?
— Да. Так ты меня заберешь?
— Конечно. Жди.
Микк повесил трубку.
Ну вот. Приедет Кип, все будет хорошо. Который же час? Половина четвертого… утра, наверное. А голос у Кипа свежий. Не спал еще. Вообще неизвестно, когда он спит.
Микк почувствовал вдруг на себе тяжелый взгляд санитара. Как странно: санитар вовсе не смотрел на него, перебирал себе бумаги на столе, вот вообще отвернулся и полез в тумбочку — а взгляд его, как бы отдельный от хозяина, сверлил, и сверлил, и сверлил голову Микка: затылок, виски, переносицу… От него нельзя было скрыться. Нашки, неуверенно подумал Микк. Нафаршировали всякой химией, вот и мерещится черт-те что…
Он сел на банкетку, прижался затылком к стене. Где-то в глубине стены еще сохранился холод — с тех доисторических времен, когда вечера и ночи были прохладны. Мягкой лапкой коснулся холод человека… Это было упоительно.
— Вы в порядке? — спросил санитар. Взгляд его на мгновение рассеялся.
— В порядке, — пробормотал Микк. — Еще бы не в порядке…
Еще бы не в порядке, подумал он про себя, из головы выдрали здоровенный кусок чего-то и заморозили так, что не понять и не почувствовать, что же именно выдрали, и это называется порядок…
— Развозная машина будет через полчаса, — сказал санитар.
— Пусть, — сказал Микк.
Минут через десять снаружи зашуршали шины, скрипнули тормоза — остановилась машина. Микк с трудом открыл глаза: через дверь проходили Кипрос и с ним какая-то незнакомая девушка. Смотреть было больно, веки запеклись. Микк сглотнул. Глотать тоже было больно. Заболеваю, что ли?..
— Вот он ты где, — сказал Кипрос. — А я сначала заехал к военным, на площадь Элентроп. Вообще-то там сегодня прием…
— Сударь был доставлен на попутной машине добрыми гражданами, — со своего места пояснил санитар. — Понятно, что мы не могли отправить его в другую больницу, не оказав помощи.
— Спасибо, — сказал Кипрос.
— Это наша работа, — сказал санитар.
— Увези меня, — шепотом сказал Микк. — Я не могу больше…
Он сам не знал, чего он больше не может.
— Но ты в порядке? — с тревогой спросил Кипрос.
— Да, да. Только увези. Здесь мне… не могу я здесь…
— Ему нужно выспаться, — сказал санитар. — После этого все немного не в себе, всем надо выспаться. Часов двенадцать…
— Понятно, — сказал Кипрос. — Пойдем, что ли.
Машина была не его. Микк вздрогнул, когда понял это, и расслабился, когда увидел, что за руль садится девушка. Некоторое время казалось, что пристальный взгляд санитара проникает и сюда, через дверь, через пространство улицы, через металл и стекло машины. Потом это прошло. Заурчал мотор, машина тронулась.
— Извините, сударыня, мы незнакомы…— начал Микк, и Кипрос похлопал его по колену:
— Знакомиться будешь завтра. Вообще ее зовут Флора. Она племянница Агнессы.
— Понял. Значит, твоя будущая…— Микк задумался, вспоминая степени родства.
— Агнесса пропала, Микки. Я тебя искал вчера и сегодня, хотел, чтобы ты занялся поисками.
— Господи, Кип… Когда?
— Дней пять назад.
— А это не… как раньше?..
— Боюсь, что нет. На этот раз — нет.
— Хорошо, Кип. Я буду ее искать. Добудь мне только что-нибудь просветляющее: декседрин, эфедрин…
— А просто много кофе не пойдет?
— Нет. Калибр не тот.
— Ладно, добуду. И?..
— Еще нам будет нужен Ноэль.
— Это сложнее. Я пытался его найти.
— Повторим попытку. Нужно, чтобы он мне вправил мозги. Я ведь понял — все — про исчезнувших… но с этими делами…— он кивнул назад. — Все как в киселе.
И тут на секунду — отдернули штору. Микк сам не знал, что увидел за ней, не успел разобрать, понять, почувствовать — но жутковатое осознание прямой повторности происходящего легло на душу…
— Ты что так смотришь? — слегка испуганно спросил Кипрос.
— Н-ничего…— сквозь болезненный спазм в горле выдавил Микк. — Уже прошло…
14. ЛОТ
Дверь открылась, и из темноты коридора кто-то сказал: пойдемте. С готовностью — и злясь на себя за эту готовность — он встал, обулся и пошел следом за позвавшим его. Проходя мимо зеркальца у двери, бросил взгляд и остался доволен. В зеркальце был толстый тупой заспанный идиот. Голова все еще кружилась, зеленая муть не осела. Вчера его чем-то кололи, долго не могли попасть в вены, о чем напоминает бинт на левом локте…
— Сюда, пожалуйста, — сказал провожатый и открыл перед ним железную дверь лифта.
Это был очень старый лифт, даже без кнопочной панели, управляемый рычагом: вверх-вниз-стоп. Лот смутно помнил, что уже ездил в этом лифте.
— Повернитесь лицом к стене, — попросил провожатый. — Не смотрите, пожалуйста…
Лот встал так, как просили. Скрежетнул рычаг, пол чуть-чуть надавил на пятки. Лифт поднимался очень медленно, производя всевозможные звуки. В частности, пощелкивая клиньями. Лот насчитал двенадцать щелчков. Значит, шесть этажей от того, где была его каморка. Рычаг снова скрежетнул, лифт задергался и остановился.
— Сюда, прошу вас, — провожатый, выпустив его из лифта, показал рукой. Короткий, освещенный медными бра коридор, зеленая ковровая дорожка, уходящая под зеленые портьеры… Они пошли по дорожке, Лот впереди, провожатый на полшага сзади и справа, шагнули под портьеры. Там было светло, слишком светло, неистовый свет снаружи прорывался сквозь жалюзи, и Лот, глаза которого за эти дни привыкли к очень умеренному освещению, зажмурился — но успел увидеть двух мужчин, вольно сидящих в тяжелых старинных креслах, и узнать одного из них…
