Солдат приподнял панаму, глянул и вздохнул:
– Сунь в бак и вытащи.
Уже закончив мазать Левицкому лицо, Балун понял, что сделал глупость. Мухи по-прежнему летали. Их даже стало больше. Только ко всему прибавился еще и тошнотворный запах бензина.
Балун сел у входа в палатку. Несмотря на жару, его заметно трясло. Сцепив руки в замок, он задумался.
– Ты почему здесь сидишь? – подошла к нему Катя.
– Ты предлагаешь мне вернуться туда?
– Действительно, – задумчиво проговорила она. – По-моему, придется все-таки бежать.
– Давно бы так, – обрадовался Балун и, неожиданно вспомнив, как он на время становился Чернявщуком, добавил: – А с документами решим!
– Ты меня не понял, тебе одному уходить надо.
– Но ведь Рита тоже может бежать!
– Дело не в Рите.
– А в ком?
– В тебе.
– Почему? – растерялся Балун.
– После колонии ты стал другим, – холодно сказала Катя.
Почувствовав, что она собирается уходить, он схватил ее за руку:
– Объясни!
– Зачем ты изнасиловал ребенка?
Некоторое время Балун сидел, словно оглушенный, потом расстроенно произнес:
– Понятно! Значит, Хитруку, который привез меня, ты поверила, а мне нет.
– Он, в отличие от тебя, не сидел! – выпалила Катя.
– Ты забыла, как я там оказался?
– Какая разница? Нормальными оттуда не выходят. Всем известно, что колонии на пользу не идут!
– Наоборот, я вступился за нее! – Он сжал ее руку сильнее. – Просто меня ударили сзади…
– Все равно тебе придется уйти, – прошептала Катя. – Одному.
– Что теперь вас здесь держит? – теряя терпение, спросил Балун.
– Где-то здесь друг Риты.
– Ну и что?
– Уходи, как стемнеет.
– А как же этот? – Он кивнул на палатку.
– Скажу, что ты убил и сбежал.
– Нет, – покачал головой Балун. – Как стемнеет, я его спрячу.
Глава 39
Глоток свободы
– Ты что, остаешься? – голосом Иваныча испуганно спросила темнота.
– Так надо, – подтвердил Никита. – Постарайтесь до рассвета уйти подальше.
– Спасибо тебе! – раздался голос Насти.
– Не возвращайтесь домой, – напутствовал Никита. – Вас наверняка будут искать. Идите к ополченцам. Только не все вместе, желательно по одному…
Летние ночи коротки. Вскоре уже забрежил рассвет.
Никита, крадучись, обошел элеватор и выглянул из-за угла. Экскаватор, остов трактора, бочки… Ни души… Странно. Неужели ночью никто не охраняет импровизированную тюрьму? Хотя все возможно. Война. Люди боятся отходить далеко от деревни. Да и военные тоже чувствуют себя неуютно в лесу, где можно запросто нарваться не только на партизан или диверсионную группу ополченцев, но и просто подорваться на растяжке или неразорвавшемся снаряде. К тому же, судя по всему, сидевшие вместе с Никитой люди не представляли для карателей никакой опасности. Не исключено, что и караульный, понимая это, просто ушел. Никита собрался было выйти из-за угла, но вдруг ощущение того, что в поле зрения находится предмет, которого не должно быть, заставило замереть. Вглядываясь в силуэт экскаватора, он неожиданно различил, как рядом, у стены, едва заметно шевельнулось черное пятно. Это был сидящий на чем-то человек. Не похоже, чтоб он спит. Сомнений не оставалось, это караульный.
Прикидывая, как далеко успели уйти пленники, Никита отступил за угол и медленно сел на землю. Придется ждать, когда станет совсем светло.
Вместе с пением соловья из-за леса алым шаром всплыло солнце. Под крышей зашуршали крыльями воробьи. Он осторожно выглянул из-за угла. Уставившись перед собой, караульный продолжал сидеть на перевернутом ящике. Это был уже другой, не тот, что накануне, солдат. На вид ему было далеко за сорок.
С криком «Ушли!» Никита выбежал прямо на него.
Караульный взмахнул руками и вскочил со своего места. Лежащий на коленях автомат упал на землю. Он наклонился, чтобы поднять его, но потерял равновесие. Рука схватила пустоту, а солдат полетел вперед и упал на колени. Никита уже был рядом. Ударом ноги в подбородок он опрокинул немолодого мужчину на спину. Придавив спиной автомат, тот схватился за лицо двумя руками. Никита выдернул из-под него автомат и упер ему ствол в ямку на шее:
– Вот и все!
– Не стреляй! – охрипшим голосом взмолился караульный.
– Не буду, – успокоил его Никита и отошел на шаг.
Мужчина некоторое время лежал, боясь шевельнуться. Потом медленно повернул голову и уставился на ноги Никиты.
– Чего лежишь? Поднимайся.
Не сводя с носков его ботинок глаз, бедняга встал:
– И‑ии!
– Успокойся! – строго сказал Никита и вдруг услышал чьи-то шаги. Отступив к стене так, чтобы экскаватор прикрывал его от проезда на территорию, он знаком дал понять караульному, чтобы тот сел. Без лишних слов мужчина опустился на корточки.
– Колян! – громко позвал кто-то.
Никита сделал шаг в сторону и, увидев идущих в его направлении двух здоровенных гвардейцев, выкрикнул:
– Парни! Не стреляйте!
Оба военных остановились. Нижняя челюсть у шедшего первым отвисла, а второй по инерции налетел на него.
Держа над головой автомат, Никита вышел из-за укрытия:
– Я сидел в яме вместе с ополченцами…
– Блин! – опомнился коротышка и вскинул автомат.
– Погоди! – Никита осторожно стал отступать к стене. – Жив ваш Колян. Я бы не стал его разоружать, но он на меня бросился… А бежать я не собирался, мне просто некуда. Те, кто прокрался к яме и спустил лестницу, заставили идти вместе с ними до дороги. Там разошлись, и я вернулся!
– Опусти оружие! – приказал тот, что повыше, и позвал: – Колян!
– Здесь я! – бросив на Никиту затравленный взгляд, отозвался караульный.
– Ты живой?
– Раз говорю, почему спрашиваешь? – удивился Колян.
– Он правду говорит?
– Откуда я знаю?
– Я не про «колорадов», которые разбежались. – Солдат стал медленно подходить ближе. – Этот тебя не трогал?
– Нет. Вернее, я сам упал…
– А ты почему со всеми не убежал? – никак не мог взять в толк второй каратель.
– Я же говорил, – продолжая держать руки с оружием над головой, напомнил Никита. – Мне бежать некуда. Один вариант – воевать с вами, а потом попробовать за это получить украинское гражданство.
