Уже стемнело, когда он вернулся к дому, из которого днем наблюдал за больницей. Ополченцев видно не было. Да и чего им теперь здесь делать? Они уверены, что вспугнули корректировщика, и он в окрестностях больницы больше не появится. А может, поверили? Когда безлюдный двор погрузился в темноту, Балун прокрался в подъезд и поднялся на этаж. Почти на ощупь нашел стол. Куртка висела на прежнем месте, а паспорт никто не тронул.
Он развернулся и осторожно двинул к выходу. Оставаться здесь больше нельзя. Теперь ополченцы с двойным рвением будут искать в окрестностях больницы диверсантов. Ничего, долго это не продлится. Нужно просто немного подождать, когда пройдет ажиотаж, и вернуться сюда еще раз. Только теперь он уже не будет просто сидеть и ждать, а поговорит с теми, кто здесь работает…
Глава 25
Неостывший след
Вода воняла пластмассой и была горячей. Никита закрутил пробку, забросил бутылку под сиденье и положил ладони на рулевое колесо. Окна в машине были открыты, но горячий ветерок не приносил облегчения. Никите казалось, что в теле высохла вся влага и он превратился в мумию. Ко всему, из-за испачканных кровью Гавроша сидений в салон набились мухи.
Он не успел к началу рабочего дня и теперь ждал, когда сотрудники колонии отправятся на обед. Возможно и такое, что придется сидеть до вечера. Кому охота таскаться по жаре? Поэтому, когда он увидел бредущего вдоль бетонного забора военного в форме майора, подумал, что это мираж.
– Балушин Петр Васильевич снова совершил преступление, – выслушав Никиту, сказал майор. – Бежал, так сказать, из-под стражи…
– Бежал? – протянул Никита. – Как?
– Молча. – Майор хотел было обойти его, но Никита сделал шаг в сторону, преградив ему дорогу:
– Послушай, мил человек…
– Отвали! И так опоздал…
– Мне, собственно, Балушин и не нужен вовсе. Я ищу его девушку… Вернее, ее сестру…
– Он сидел без девушки, – на полном серьезе ответил майор, норовя ускользнуть.
– Стой! – испугавшись, что он сейчас уйдет, поймал его за руку Никита. – Я заплачу, сколько скажешь…
– За что? – Взгляд майора, от которого за версту несло перегаром, вдруг сделался осмысленным.
– Расскажи мне все, что знаешь!
– Почему я тебе должен что-то рассказывать?
– К этому Балушину приезжала невеста, – стал объяснять Никита. – Она пропала. На ее поиски отправилась сестра…
– И тоже пропала, – договорил за него майор.
– Точно! – обрадовался Никита. – Как мне теперь их найти?
– Просто, – икнул майор. – Найдешь Балуна, найдешь и их…
– Почему?
– По кочану, – по складам проговорил майор и снова икнул. – Они ему побег и устроили…
– Не может быть!
– Все может, поверь! Майор Юрченко двадцать лет в этой… системе…
– Куда мог пойти Балун? – наконец поняв, что хочет сказать Юрченко, спросил Никита.
– Дома, наверное, твой Балун…
– Да ладно, – повеселел Никита. – Он что, дурак? Его дома наверняка полиция ждет…
– Милиция, – поправил Юрченко.
– Что? – машинально переспросил Никита.
– У нас милиция. Ты что, из России?
– Угадал, – признался Никита.
– У‑уу! – протянул Юрченко и неожиданно прижал палец к губам: – Т‑сс! Мне начальник сказал ехать за этим обормотом, а я ему – вот! – Он поднес к лицу Никиты руку и сложил кукиш.
– Понятно, – отстраняясь от руки, вздохнул Никита и тут же спохватился: – Ты сказал, тебя за ним отправляли. А куда? Адрес можешь дать? Я съезжу.
– За ним уже поехали.
– Кто?
– Так девка эта и поехала, – продолжал удивлять Юрченко. – С подругой…
– Какая девка? – ничего не понимая в становившейся бессвязной речи Юрченко, допытывался Никита. – С какой подругой?
– С сестрой ее!
– Чьей?
– Катькиной!
– Так с сестрой или с подругой?
– С сестрой, – выдохнул майор. – Рита зовут!
– А ты, выходит, им адрес дал?
– Зачем он им? Они и так знают.
– А мне ты можешь сказать? – Никита полез в карман за деньгами.
– Могу! – Увидев деньги, Юрченко так кивнул головой, что ударился подбородком о собственную грудь.
Глава 26
Хлебосольный подвал
Небо над центром города было розовым от далеких пожаров, а на его окраины кто-то словно натягивал спасительную черноту. В поисках нового убежища Балун практически на ощупь обошел больницу с другой стороны, и тут снова стали рваться снаряды. Вернее сказать, рвались они постоянно, просто до этого где-то далеко. Устремившись вдоль стены дома, Балун вдруг шагнул в пустоту.
– Ух! – вырвалось из него.
Шаря по сторонам свободной рукой, он понял, что с двух сторон зажат стенами, а ноги лежат на бетонных ступенях. Прямо перед ним оказался проход, и он поводил в нем рукой.
– Тихо! – раздалось из темноты.
Он замер. Что это? Голова наливалась тупой болью.
– Кто здесь? – строго спросила темнота женским голосом.
– Я! – отчего-то уверенный, что этого достаточно, выдавил из себя Балун.
– Что, упал? – участливо спросил какой-то старик, и тут же послышались осторожные шаги.
– Вроде как. – Наконец до Балуна стало доходить, что он просто свалился по лестнице, ведущей в подвал, и сейчас разговаривает с людьми, которые прячутся здесь от бомбежки.
Кто-то тронул его за плечо, провел холодными пальцами по щеке:
– Встать можешь?
– Попробую. – Отстранившись от руки, он медленно встал сначала на четвереньки, потом, придерживаясь за стену, выпрямился.
– Пошли! – громко позвал старик и взял его под локоть.
Приволакивая ногу и придерживая ушибленную руку, Балун похромал следом.
– Марина Павловна, подсвети! – попросил старик.
Впереди вспыхнул и задрожал желтовато-бледный огонек. Это была свеча. Балун увидел выступившее из темноты женское лицо. Рядом еще… Люди сидели и лежали вдоль стен на матрацах, досках, картонках. Накрывшись каким-то тряпьем, спали дети. Было душно.
– Садись, – сказал старик, помогая ему опуститься на одеяло.
– Спасибо, – поблагодарил Балун.
– Только свет погаси, а то так до утра не хватит. Ты откуда бежал?
– Из больницы, – соврал Балун.
– Ополченец?
– Почти, – не зная, как вести себя и что говорить, ответил Балун и напрягся в ожидании следующего вопроса.
