— Бред какой-то, — сказал Серегин. — Империя вон все зубы себе обломала…
— Если бы бред… — Давид Юрьевич достал портсигар, взял себе сигарилью, предложил Фогману, предложил Серегину; оба отказались. — По нашим прикидкам, уже в этом году Чихо может поставить под ружье — причем в прямом смысле! — до пяти миллионов человек. Еще через год — до двенадцати миллионов. Это только на подножном корму. Если же наладить снабжение продовольствием и прочим, то он будет командовать армией в сорок миллионов…
— Ерунда, — все еще уверенно сказал Серегин.
— Мне бы тоже хотелось так думать, — покивал головой Давид Юрьевич, раскурил сигарилью и нахмурился. — Но у меня уже не получается. Я недавно был… там… и видел. Это очень страшно, ребята. Используются какие-то механизмы управления человеком, которые лежат за пределами воображения. Этого мерзавца слушаются, как бога. Эксперты-аналитики, которые все это прокручивали, говорят, что на Земле с подобным уровнем подавления личности просто-напросто не встречались, так что нам даже не с чем сравнивать… то есть чего-то подобного можно достичь, ломая человека индивидуально и долго, а здесь — мгновенно и массово… ни Гитлер там, ни исламисты, ни Пол Пот…
— Кто? — спросил Фогман.
Громкий свисток — и машина окуталась мокрым угольным дымом. Из-под моста стремительно вырастал, гоня буруны, остроносый узкий корпус военного корабля. Спаренные вороненой стали пушки носовой батареи, темно-красный настил палубы, черные козырьки над орудийными площадками, медные начищенные поручни, на верхней палубе и на площадке мачты — шестиствольные картечницы, один в один содранные с земных «гатлингов»…
В первый свой срок Серегин застал здесь еще парусные фрегаты с чугунными пушками.
— Допустим, — сказал он. — Но это — здесь… — И вдруг дошло. — То есть вы хотите сказать, что они могут и наших… так же?..
— Не знаю, — сказал Давид Юрьевич. — Просто не имею ни малейшего представления. Ну а Чихо уверен на все сто, что он в состоянии успешно вести военные действия на Земле — и это факт. Конечно, можно сказать, что мало ли в чем может быть уверен абсолютный психопат…
— …но лучше перебдеть, — согласился Серегин.
— Лучше. В общем, мы не знаем, каким образом Чихо доставит свои войска на Землю. Просто ли на кораблях или с помощью чего-то, напоминающего технику Свободных… или же действительно существует туннель, соединяющий Тирон и Землю…
— Что?
— Есть такая… не то чтобы информация, но подозрение, что ли… Изредка на Тироне появляются незарегистрированные люди с Земли, и неизвестно, как они сюда попадают, два таких случая были недавно на юге, в Паооте… то есть один раз это были документы и личные вещи какого-то австралийского летчика, не помню фамилии, а второй раз — девочка умирала от жабьей лихорадки и в бреду говорила по-итальянски. Никаких сведений мы не получили, но сами факты…
— А откуда известно, что по-итальянски?
— Доктор — эмигрант. Француз. Он и сообщил.
— Может быть, просто похищенные?
— Может быть. Все может быть… В том-то и дело, что может быть все. Но с какой бы стати имперцам объявлять тут по всей планете розыск ими же похищенных землян — а лет пять назад такое событие имело место быть… и плюс еще всякие прочие намеки. Так что мы предполагаем: туннель есть, действует, но скрыт и труднодоступен — с обеих сторон. Имперцы наверняка знают или догадываются о его существовании, но тоже не могут найти…
— Ой-е…
— Все это предположения, разумеется. Но сбрасывать их со счетов мы не можем…
— И чем мне предстоит заняться? — спросил, сглотнув, Серегин. — Искать туннель, или вербоваться к Чихо, или…
— Нет. Это работа не для дилетантов, прошу прощения…
— Чего уж там.
— Наша задача поскромнее: разобраться здесь, на месте, с поставками и поставщиками оружия. Гриша, вы, еще пара ребят, завтра познакомитесь… Возможно, нам с вашей помощью удастся взять кое-кого на Тангу за яйца.
— Разве у них там есть яйца?
— Есть. Втягиваются в брюшную полость — но есть. Так что при определенной сноровке…
Тряска прекратилась: высокий судоходный пролет моста закончился маленьким островком, можно сказать, скалой; сейчас будет поворот, поворот, потом крутой короткий спуск — и снова пролет, теперь низкий, под ним не ходят суда, а разве что лодки — те, которые рискнут забраться сюда, на каменистую мелководь, где пена, воронки и буруны, где сталкиваются беспорядочные бешеные волны.
Отсюда, перепрыгивая с островка на островок, с камня на камень, мост будет тянуться еще километров восемь. Потому он и Змеиный, что так вьется…
Калифорния. 28. 07. 2015, 04 часа 30 минут
Глаза Раджаба в полутьме светились.
— Почему до сих пор не летали на Марс? Не высаживались на Луну? Ведь казалось бы — всякого летающего железа предостаточно. Ну да, война и все такое. Но война уже год как кончилась, а железо осталось. И вот единственная межпланетная трасса: Земля — Титан. Карамболем: Земля — окрестности Венеры — через раз окрестности Юпитера — финиш. Как минимум месяц в одну сторону, при этом масса сложностей, каждый полет в своем роде уникален. И это при нынешних двигателях и при полном отсутствии проблем с энергией. Вопрос еще раз: почему?
— Потому что двигатели работают эффективно только в поле тяготения, — пожала плечами Юлька. — Корабль как бы отталкивается от планеты, или притягивается к ней, или движется под углом. Планета для него — как рабочее тело реактивного двигателя…
— Стоп. Тяготение Солнца — чем оно тебе плохо? В окрестностях Земли оно действует на любую пассивную массу почти в четыре раза сильнее, чем тяготение самой Земли. Или, если уж на то пошло, тяготение Галактики. В той же точке — в шесть раз сильнее, чем тяготение Солнца. Но мы про это забываем почему-то. И двигатели наши — как будто забывают. Забавно, правда? Чтоб железяки о чем-то забывали…
А ведь действительно так, подумала Юлька, я это знала, но вот совершенно не придавала значения…
Нереальное продолжалось, и уже не первый раз пришло в голову — параллельно потоку простых мыслей: а вдруг это я в какой-то момент умерла, не заметив, и все эти чудеса — просто начало загробной жизни? Ей попадались такие романы… Она сидела в какой-то захламленной мастерской с двумя совершенно незнакомыми черными парнями, один из которых три часа назад ограбил ее на пустынной дороге, а потом она его чуть не пристрелила… и вот теперь вела беседы о космических полетах — и не только. Сама не зная зачем, она рассказала им о себе практически все — включая настоящие причины и цель этой поездки, — рассказала, ничего не пытаясь скрыть. А зачем ей что-то скрывать?..
Что еще более непонятно, мысли и образ действий ее были признаны странными, но, в общем, правильными и заслуживающими одобрения…
— Вихрь взаимодействует с линейной гравитацией совсем не так, как инертное тело. Прежде всего имеет значение не столько напряженность гравитационного поля, сколько некое его качество, которое вихревики называют «структурностью». Структурность описывается трехэтажной формулой и зависит от многих факторов — массы небесного тела и расстояния до него (это понятно), радиуса тела, плотности периферической и плотности центральной, скорости вращения, — то есть важны условная кривизна поверхности гравитационной воронки и ее, так сказать, шероховатость. Или волнистость. В общем, неровности этой кривизны… Потом мы загоняем в эту формулу пару-тройку характеристик двигателя и выясняем, в какой зоне конкретный двигатель будет нормально работать. Грубо говоря, где у нас под колесами лед, где асфальт, где песок, где болото. Так вот движки практически всех выпускающихся кораблей оптимизированы для околоземного пространства — для высот от минус ста до плюс сорока пяти тысяч километров. Тут для нас «асфальт». Выше начинается песок — ездить можно, но не разгонишься. В окрестностях Луны становится чуть лучше, но не намного, — а если просто удаляться, минуя Луну, то мы добираемся почти до «трясины». А потом скачком — сплошной «лед». То есть мы выскочили из полости Роша системы Земля-Луна в полость Роша системы Солнца. И следующее место, где нормальное сцепление с гравитационным полем самого Солнца, будет в сравнительно узкой полосе между орбитами Марса и Юпитера. Дальше — опять «песок». А если забросить наш кораблик в открытый космос, то окажется, что «асфальт» для него проложен только вокруг самого ядра Галактики, где орбитальная скорость инертного тела подходит к тысяче километров в секунду. Такой вот вселенский бардак… Поэтому на Титан выбран кружной путь: в окрестностях Венеры есть «асфальтовая» полоска, хотя поуже, чем наша, а вокруг Юпитера и Сатурна — вполне даже восьмиполосные шоссе. Вообще-то движки титанских кораблей модифицированы, они похуже работают в нормальных условиях, но менее привередливы. В принципе можно сделать корабль, который будет прекрасно себя чувствовать в межпланетном пространстве — скажем, от Меркурия до Нептуна. Но, во-первых, двигатель его будет размером пятьдесят метров на двести пятьдесят. А во-вторых, ему будет трудно рулить в окрестностях планет: на поле самой планеты не опереться… Можно сделать межзвездный — так сказать, для наших галактических широт. Он будет больше километра в размахе…
