Летом 1935 года Грейс Макки неожиданно влюбилась и вышла замуж. И Мэрилин оказалась лишней в новой семье.
Денег ни у Грейс, ни у её мужа не было, с работой у них как раз были сложности, и в конце концов муж убедил Грейс отдать Норму Джин в приют. Временно, конечно. Но для девочки это, разумеется, стало страшным ударом. Она успела привязаться к Грейс, и такой поступок расценила как предательство.
13 сентября 1935 года Грейс уложила вещи своей приёмной дочери и отвезла её в сиротский приют Лос-Анджелеса. Подобным образом поступали многие родители, у которых не было средств содержать ребёнка. Наверное, половину детей в детском доме составляли такие же временные обитатели, ждавшие, когда же родители смогут забрать их назад.
Норма Джин прожила в этом приюте до 26 июня 1937 года. Грейс её не забывала, она регулярно вносила плату за приют и за одежду для девочки. К тому же она почти каждую субботу забирала её и водила в кино, в кафе, по магазинам, наряжала её в белые платья и говорила: «Ты такая красивая, Норма Джин. Если бы не нос — само совершенство. Однажды ты станешь великой киноактрисой, величайшей актрисой всех времён».
«Самое главное, не лгите! Не лгите о Санте или о мире, исполненном благородных и честных людей, которые готовы помогать друг другу и делать добро друг другу… Честь и добро в мире существуют, но так же, как в нём есть алмазы и радий».
О двух годах, проведённых в приюте, Мэрилин Монро вспоминала с ужасом.
Она рассказывала журналистам, что «спала в комнате, где стояло двадцать семь коек», описывала мрачные помещения, умывание ледяной водой, казарменную дисциплину и постоянное использование детей в качестве бесплатной рабочей силы на грязной работе — «трижды в день мыть сто тарелок, сто чашек, сто ножей, ложек и вилок, и так — семь дней в неделю… драить туалеты и ванны…».
Но судя по воспоминаниям других людей, Мэрилин опять больше фантазировала, чем говорила правду. В приюте был специальный персонал для приготовления пищи и уборки помещений, а детям поручали лишь несложную работу, чтобы развить у них чувство ответственности. За это им платили по пять или десять центов в неделю.
В личном деле Нормы Джин в 1935 году написано, что она была «нормальной здоровой девочкой, которая хорошо ест и спит, производит впечатление довольной, не жалуется и говорит, что любит свой класс».
Зачем же она придумывала все эти ужасы? Скорее всего, дело было в её обиде на людей, её детской тоске и одиночестве. Приют стал для неё страшным местом, но она боялась, что люди не поймут, чем же он был так страшен, и придумала для них более доступный и простой вариант.
«Я всегда носила потрёпанное синее платье — символ бедности. А без платья я была такой же, как и другие девочки, а не оборванка в форме сиротского приюта».
В июне 1937 года Грейс Макки забрала Мэрилин из приюта и привезла к себе домой.
Но ненадолго. В ноябре девочку вновь отдали, правда, уже не в приют, а в приёмную семью. Почему Грейс решила так поступить, точно неизвестно. Возможно, дело было опять в деньгах, возможно, им было тесно в одном маленьком домике, а может быть, даже правдивы слухи, что муж Грейс приставал к подрастающей Норме Джин.
Следующие годы она провела то в одной, то в другой приёмной семье. Сколько их было? Точную цифру установить трудно — одни биографы верят рассказам самой Мэрилин Монро и считают, что таких семей было не меньше пяти, а другие утверждают, что большую часть своих детских драматических приключений она выдумала, а приёмных семей было всего две. Вероятнее же всего, если собрать все версии и сравнить их, семей было всё же три: супружеская пара из Комптона, у которой Норма Джин жила первое время после приюта, потом Ида Мартин — тёща младшего брата Глэдис, а значит, в некоторой степени родственница и самой Мэрилин, и наконец, Эдит Ана Лоуэр — тётка Грейс Макки, ставшая для девочки одним из самых близких людей на свете.
«Глядя в ночное небо, я думала, что, наверное, тысячи девушек также сидят в одиночестве и мечтают стать звездой. Но я не собиралась волноваться за них. Я мечтала сильнее всех».
В доме Иды Мартин Мэрилин познакомилась со своими двоюродными сёстрами и братом.
Казалось бы, наконец-то она оказалась в нормальной семье, и не у чужих людей, а у родственников. Но, увы, всё было не так радужно, как могло показаться на беглый взгляд. Марион Монро, дядя Нормы Джин, в 1929 году вышел из дома и пропал навсегда. По американским законам, чтобы человека признали умершим и его семье стали выплачивать пособие, он должен был отсутствовать десять лет, поэтому его жена и трое детей остались без средств к существованию. Собственно, потому они и взяли на воспитание Норму Джин — Грейс за неё платила, а даже эти несколько долларов в месяц были для семьи серьёзной финансовой поддержкой.
Но для формирования характера будущей Мэрилин важным было то, что и в этой семье слабым звеном был мужчина. Она росла без отца, от мужа Грейс у неё были одни неприятности, и вот здесь она вновь увидела семью, все проблемы которой из-за мужчины. Её двоюродная сестра потом вспоминала: «Помню, Норма Джин беспрестанно повторяла, что никогда не выйдет замуж. Она говорила, что станет учительницей и у неё будет множество собак».
«Собаки никогда не кусали меня. Только люди».
В 1938 году в жизни Мэрилин произошли два события, сильно пошатнувшие её психику.
Во-первых, Грейс Макки сообщила ей, что её мать перевели из обычной лечебницы в сумасшедший дом после того, как она попыталась совершить побег. Врачи решили, что у неё прогрессирующая шизофрения, потому что она утверждала, что ей звонит покойный второй муж Мартин Эдвард Мортенсон. На самом деле, несчастная Глэдис пострадала от чужой ошибки — Мортенсон и правда был жив, его объявили мёртвым, перепутав с каким-то погибшим однофамильцем. И он действительно пытался ей позвонить, сочтя своим долгом как-то помочь заболевшей бывшей жене. Но врачи этого не знали и сочли Глэдис сумасшедшей.
Для Нормы Джин это ужасное известие было хуже, чем если бы ей сообщили о смерти матери. Она уже знала о случаях сумасшествия в их роду и панически боялась, что это произойдёт и с ней.
Второй травмой стали грязные приставания двоюродного брата, укрепившие Норму Джин в убеждении, что мужчинам нельзя доверять, и во многом заложившие основу её дальнейшей сексуальной холодности.
«Для начала я пытаюсь доказать себе, что я личность. Затем, может быть, я смогу убедить себя, что я актриса».
Когда Мэрилин исполнилось двенадцать лет, Грейс забрала её из дома Иды Мартин и увезла в Лос-Анджелес, к своей тётке Ане Лоуэр.
Это была не просто очередная смена дома — для Мэрилин этот переезд стал судьбоносным. Спустя много лет она вспоминала об Ане Лоуэр: «Она переменила всю мою жизнь. Эта женщина была первым на свете человеком, которого я действительно любила и который любил меня. Она была потрясающим человеком. Когда-то я написала про неё стихотворение, давно потерянное, и знакомые, которым я его показывала, просто плакали… Оно называлось „Люблю её“. Только она одна любила меня и понимала… Эта женщина никогда не нанесла мне рану, ни единого разочка. Просто она не смогла бы. Это была сама доброта и любовь».
