Море осталось позади, узкая полоска зелени вдоль берега – и ослепительная, почти снежная белизна пустыни. Впрочем, вон там, далеко на западе, отсюда не видно по-настоящему, а только угадывается – искусственная облачность; и там пустыня зеленеет. Но мы идем мимо.
Идем мимо. И-дем… ми-мо…
Геловани не понял, почему задержался на этих словах. Застрял. Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, а когда открыл, земля была сбоку, как огромная стена, подернутая дымкой – зеленая с красноватыми расчесами.
– Маневр уклонения, – сказал Исса спокойно. – Целый рой обломков. Вроде бы это не наши. Хотя не уверен.
Корабль качнулся и выровнялся, даже чуть склонился на левый борт. Там вспыхивали и сгорали метеоры, чертя короткие отрезки пологих дуг.
– Точно, имперец, – удовлетворенно произнес Исса. – Красноватый оттенок, видите? Вернее, розоватый.
Нет, простым глазом этого было не различить, а вот визибл – мог. И разве что какой-нибудь спектрометр…
– Планеты пока не видно?
– Пока нет.
Гипотетические инерционные орбиты неизвестного тела им отморзили, когда корабли пересекали южный тропик и выходили к атлантическому побережью Африки. Баллистики исходили из того, что орбита эта должна лежать – хотя бы последние три-четыре витка, когда в небо было устремлено столько глаз, – вне зон наблюдения главных земных обсерваторий. Теоретически такие орбиты могли существовать: через полярные области, с большим эксцентриситетом и периодом обращения около двенадцати часов. Но это был только один из вариантов, и начинать поиск – в сущности, наугад – имело смысл от самой печки, от места первого наблюдения. Инерционные орбиты хороши хотя бы тем, что искомое тело рано или поздно вернется в ту же самую точку – разумеется, с поправкой на собственное движение планеты. Так что можно просто подождать…
– Вижу, – напряженным быстрым голосом сказал Исса. – Небесное тело. Высота около трех тысяч километров… координаты: четыре градуса восточной долготы, тридцать шесть градусов южной широты… направление движения юг-север.
И тут же стремительно запищала морзянка. При первом визуальном контакте ребятишки чуть ошиблись с высотой, подумал Геловани неуверенно. Потому что в любом случае тело перемещалось слишком уж медленно. Втрое, вчетверо медленнее, чем положено по законам небесной механики…
– Адмирал приказал нам следовать за ним на незначительном удалении, – сказал Исса, слушая поток тире и точек. – Приступаем. Господин каперанг, пожалуйста, приглядывайте за мной. Если я начну… ну… что-то вытворять… странное… берите управление.
– Слушаюсь, гардемарин. – Геловани приложил два пальца к виску.
– Прошу прощения, – сказал Исса.
– Дядя шутит. Ты, главное, спокойнее.
– Так точно. Я… попробую. Пойдем медленно…
Они развернулись «на пятке» и теперь летели хвостом вперед, тормозя всей мощностью мотора, Геловани чувствовал легкое давление на спину и затылок, а потом нос корабля задрался высоко, гравитационный вектор поменялся: теперь экипаж лежал на спинах, задрав ноги, корабль лез вверх: все как в самолете. Это было здорово продумано.
Стрелка альтиметра бодро крутилась: триста километров, четыреста, пятьсот… Скоро начнутся магнитные пояса, в которых летать с визиблом мальчишки почему-то боятся – но никогда не говорят почему.
Шестьсот… семьсот… восемьсот…
Исса сидел неподвижно, как маленький японский божок. Дочка Геловани когда-то собирала всякие нэцкэ – нефритовые, яшмовые, самшитовые, костяные фигурки богов и неотличимых от них демонов. Это было так давно.
Тысяча сто… полторы… две…
– Прямо по курсу, – совсем мертвым голосом сказал Исса. Потом простонал и сглотнул мучительно. – Разрешите… снять…
– Разрешаю, – сразу сказал Геловани.
Исса двумя руками стремительно сдернул с себя шлем – как будто оторвал голову. Лицо его было голубоватым, глаза метались. Коротко посмотрел на Геловани и перевел взгляд вперед.
Не стоит спрашивать, подумал Геловани. Они никогда не рассказывают. Даже когда возвращаются седыми.
А впереди вдруг возник крохотный серпик – и продолжал увеличиваться.
Затормозили резко – когда небесное тело отчетливо раздвоилось в оптическом дальномере, то есть перешло из категории «неопределенно далеко» в категорию «до пятидесяти километров». Это был диск – судя все по тому же дальномеру, шести километров в диаметре. Когда подошли чуть ближе, стали видны концентрические окружности, темные и светлые, окружающие совершенно черное «яблочко».
– Мишень, – недоуменно сказал Исса.
Похоже, подумал Геловани.
– Где адмирал? – спросил он.
– Вон там, – показал Исса рукой вперед и немного влево. – Километрах в семи.
– Хорошо. Облетаем эту штуку.
– На какой дистанции?
Геловани помедлил.
– На минимальной. И со скоростью пешехода.
– Ух ты!..
– Подойди к нему метров на сто.
– Понял, господин каперанг!
Если нас захотят долбануть, подумал Геловани, то долбанут на любой дистанции. Такая махина…
В бинокль было видно, что границы между полосами не слишком ровные, ломаные, извилистые, местами размытые. Сама же поверхность была не бугристой, как у всех имперских кораблей, а гладкой, почти полированной – судя по солнечному блику. Солнце отражалось в полосатом боку, как в идеально сферическом, но слегка затуманенном зеркале.
– Что-то это мне напоминает, – сказал Исса.
– Напоминает… – пробормотал Геловани. – Это напоминает…
По мере приближения к краю неизвестного тела полосы делались уже, светлее, теряя контраст, но набирая цвет. Вот почти красная, вот желтая, вот голубовато-серая…
– Ну конечно, – сказал Геловани. – Слоистая структура. Мы в детстве делали ножи с наборными рукоятками – цветной пластик… Ну-ка, сдай ещё поближе. И зависни под краем.
Последняя полоса была темно-серой, почти черной, и очень узкой. Край диска был не слишком ровным, со щербинками и выступами. Геловани крутил колесико, наводя бинокль на резкость. Проскочил… обратно… так.
Он смотрел, то ли не в силах понять, то ли просто не веря в то, что видел. Потому что больше всего картина напоминала высокий подмытый берег реки, вид снизу: комья земли, камни, оголенные корни деревьев…
– Вверх, – сказал он. – И ещё ближе.
Исса опустил кораблику нос – и чтобы обзор был получше, и чтобы, наверное, в случае чего побыстрее нырнуть под край, – и стал поднимать его в таком положении: хвостом вперед. Стремительно застрочила морзянка, требуя ответа, но ответить было невозможно, у пилота заняты обе руки, а Геловани… Геловани просто вцепился в бинокль. Хотя и без бинокля все было как на ладони.
