– Ты это серьезно или прикалываешься? – хмуро спросила Вита.
– Конечно, прикалываюсь. Ты что, веришь в гадание на кофейной гуще?
Вита зашипела, потом засмеялась.
– Ладно, давай о станках. Ты ведь специализируешься, в частности, на съемках всяческих странных… происшествий, сцен…
– Поправка: сам я снимаю мало, но скупаю любительские ленты.
– Не вижу разницы. Они у тебя хранятся?
– Разумеется.
– Много?
– Несколько тысяч. Нужно точнее?
– Не-а… Просто скажи, ты их все смотрел?
– Разумеется.
– Ага… Тогда скажи, там есть что-то такое, чего действительно не может быть?
Жукович внимательно посмотрел на нее, перевел взгляд на Адама.
– Ребята, я вас напоил таким замечательным кофеем. Может быть, вы объясните мне, что вас интересует? Потому что иначе мне очень трудно…
– Если б мы сами знали… – вздохнула Вита.
– Вчера я видел съемку сцены, которой абсолютно не может быть в природе, – сказал Адам медленно. – Но при этом я уверен, что никакой фальсификации не было. Теперь я точно знаю, что мир немного не такой, как я его представлял себе раньше. Значит, мне нужно знать, насколько он не такой. То есть – количественные отличия…
– Что за сцена, не скажете?
– Не имею права. Увы.
– Жаль… Впрочем, я, возможно, донял, что вам надо. И… в общем, у меня действительно есть подборка… как бы сказать… того, что я считаю по-настоящему интересным и необычным. Вы хочете песен… Большая часть этого никогда не демонстрировалась.
– Сколько часов?
– Два с небольшим.
– Можно посмотреть сейчас?
– Конечно. Ничего, что без меня? Я вас провожу, включу аппарат и сбегу на некоторое время.
В просмотровом зальчике на два десятка мест сильно пахло озоном и новой искусственной кожей. Жукович зарядил шестнадцатимиллиметровый долгоиграющий аппарат, работающий по принципу митральезы: когда одна бобина заканчивалась, колесо проворачивалось на одну двенадцатую и подносило к лучу проектора следующую ленту, уже заправленную в лентопротяжный механизм. Этакий музыкальный автомат…
Пожалуй, половину всех представленных здесь любительских фильмов составляли съемки «призраков» – каких-то движущихся размытых полупрозрачных фигур, иногда темных, иногда светящихся. Было несколько лохматых «снежных людей», мелькающих за деревьями и камнями. Кто-то непонятный высовывался из черной воды, потом нырял без брызг. Яркий огненный шар подплывал к собаке, как бы обволакивал её, и собака неслась по улице, разбрасывая искры. Была также летающая собака: похоже, она левитировала во сне.
Некоторые эпизоды были озвучены, и получалось комично. Наверное, Жукович надергал их из сборников типа «Сам себе режиссер» или «Би-ба-бо!».
Но если отключить звук, получалось вполне таинственно. Если отключить звук… Почему-то эта мысль зацепилась и не желала уходить.
– А ещё у него про бородатую женщину есть… Ты всерьез надеешься тут что-то найти? – спросила заскучавшая под конец Вита, когда почувствовала в Адаме не вполне понятную удовлетворенность.
– Чем не шутит черт? – вполголоса отозвался тот. – Вот динозавр, который выныривал, вполне мог быть настоящим…
– Я – по нашей теме…
– По нашей – вряд ли. Люди перестали искать чего-то необычного в небе. Объективы нацелены под ноги. В лучшем случае.
– Тогда зачем мы это смотрим?
– «Жемчужну кучу разрывая…» – как там дальше?
– Ты ведь врешь. Ты зачем-то тянешь время.
– Мотивированно тяну время.
– Мотивированно тянешь время. Только зачем? И зачем валяешь ваньку передо мной? Кто я тебе – статистка какая-нибудь?
– Я не валяю… – растерялся Адам. – Слушай, а что – надо именно говорить? Словами? Я думал, все и так понятно… Во, смотри, смотри! – Он показал на экран.
Девушка шла по канату. Покачнулась, почти упала, но удержалась за воздух, поднялась, на воздух опираясь, пошла дальше.
– Какой-то фокус, – неуверенно сказала Вита.
– Может, и фокус… Понимаешь, Вит, объяснять свой действия я не умею. Особенно когда такая вот неопределенность во всем… Я вот сейчас не головой думаю, а просто плыву по течению. Если тебе надо, я могу попробовать…
– Но это может сбить настройку, – подхватила Вита. – Понимаю. Почти как я в Зоне… Забавно. Нет, ты только не думай, что мне нужно все объяснять, что я такая тупенькая… Просто я после Зоны, вот и все. Ладно, давай, я запомню, что ты со мной втемную не играешь – и так оно и будет.
– Не сердись, ладно?.. Подождем хозяина или поедем?
– Лучше подождем. А то получится невежливо.
Как будто подслушав под дверью, вошел Жукович, чем-то очень довольный.
– Ну как, перцы? Ваше мировоззрение вправилось на место?
– Сделало попытку…
– Неужели ничего стоящего не нашлось?
– Ну, почему же? Эта ныряющая колода…
– Кстати, так и не выяснили, что это было такое. Целая экспедиция весной туда выезжала – с марцалами вкупе. Бесполезно.
– Дык, – сказала Вита. – Никто так классно не прячется, как современные динозавры. Сколько уже случаев. Чудовище Миргородской лужи. Никто поймать не может…
– Зря прикалываешься, – сказал Жукович, пожимая плечами. – Над тарелочниками ещё не так прикалывались. И что?
– Уговорил, ты прав, – сказала Вита. – Так все-таки про бородатую женщину у тебя есть? Или хвостатую?
Жукович вдруг стал как-то слишком серьезен и будто бы даже обижен.
– Вообще-то вы могли сразу спросить, без подходцев…
Адам и Вита переглянулись.
– Не понял? – сказал Адам.
– Да бросьте…
– Ты о чем? – Вита извернулась в кресле, встала на него коленями, оперлась о спинку. – Я просто ляпнула – и во что-то попала?
Жукович некоторое время ещё мучился недоверием, потом понял, что его не разыгрывают, и рассказал странную историю. Месяца четыре назад к нему вот так же пришли из Комитета ВОС, марцал и две женщины-землянки, попросили на просмотр все материалы по человеческим аномалиям, он выдал – почти сто пятьдесят часов просмотра, шестьсот бобин – и спустя обусловленное время получил все обратно, и по счету бобин, и по метражу… но вот случайно оказалось так, что некоторые кадры он помнил, и когда стал монтировать очередной прокатный ролик, захотел их вставить – и не нашел. Он просмотрел в скоростном режиме все эти сто пятьдесят часов, заработал гнойный конъюнктивит, но убедился, что у него зачем-то изъяли некоторые материалы, подменив схожими – но другими…
