Но встречаются и добрые, светлые истории. Редко, но бывает.
Слишком много зла и жестокости творится в метро. Слишком беспросветен мрак, клубящийся в человеческих душах. Вот и появляются иногда совсем другие байки, дающие хотя бы слабую, призрачную надежду... Их авторы не сулят слушателям легкое и быстрое спасение от всех страданий. Они просто помогают слабому лучику света пробиться в царство тоски, отчаяния и безнадеги, в которое давным-давно превратилось метро Северной Столицы.
Сталкеры рассказывают, что на набережной Фонтанки возле Инженерного замка сохранился памятник Чижику-Пыжику. И что если бросить ему монетку, сбудется заветное желание.
Ходят слухи о Деде Морозе, который явился на одну из станций под Новый Год. Все понимают: не настоящий это был Дед, а просто какой-то мужик переоделся, решив порадовать малышей, но так ли это важно? «А на нашу станцию в следующем году тоже придет Дед Мороз?» — с робкой надеждой смотрят на родителей бледные, тощие детишки, никогда не видевшие солнечного света, не знающие, что такое свежий воздух.
Передается из уст в уста легенда о загадочном Запасном пути, попав на который, можно все повернуть вспять, оказаться снова в безоблачном прекрасном прошлом. Надо только найти его, этот неприметный боковой туннель, возникающий то там, то здесь... Смог ли кто-то, пусть даже случайно, забрести в этот туннель — этого никто не знает, но ходят слухи, что один парень и в самом деле оказался на Запасном пути. Правда, что дальше с ним стало, байка умалчивает. «Да схарчили его гнильщики — и всего делов», — ухмыляются скептики. «А может, он сейчас там, в прежнем мире?» — мечтательно вздыхают люди, еще не потерявшие веру в чудо...
Еще одна похожая история повествует о таинственных Белых Санитарах, которые не жгут людей из огнеметов, как их черный «коллега», закованный в броню, а наоборот, пытаются спасти их. Найдут где-нибудь в туннеле ходока, избитого грабителями, перевяжут раны — и на «Площадь Ленина» подбросят. Доктора спрашивают потом человека: «Как ты сюда попал?», а тот и ответить-то ничего не может. Или сталкеру на поверхности не повезет, упадет в канализацию, сломает ногу... Верная смерть, казалось бы, ан нет: потеряет мужик сознание, потом очнется — а он в вестибюле станции врачей. Как добрался в такую даль — непонятно.
Скептики утверждали, что Белых Санитаров выдумали только после того, как начал свою страшную работу Черный. Так сказать, для равновесия. В этом была доля правды: популярными истории о Белых стали после появления загадочного и зловещего борца с чумой.
Легенду о Белых Санитарах однажды за разговором поведал Лене Рысевой Борис Молотов.
Она всплыла в его сознании как-то сама собой. Девушка и сталкер обсуждали обстоятельства гибели отряда Рысева. Многое в этой истории казалось загадочным не только Лене, но и Борису.
— Послушайте, тут явно что-то не чисто, — убеждала Лена своего нового друга. Едва придя в себя, Рысева тут же с головой окунулась в расследование загадочной и зловещей истории гибели ее отца и жениха. Борис запрещал ей забивать этим голову, но его призывы не возымели действия — Лена была уверена, что все делает правильно.
Она старалась рассуждать отвлеченно, отключив эмоции вообще, забыв, что речь идет о родных людях. Получалось плохо. Слезы то и дело начинали душить девушку, но она не сдавалась, снова и снова сопоставляла факты, и неизменно убеждалась: в бой у ВШ вмешался кто-то посторонний.
Можно было допустить, что тела погибших сталкеров утащили хищники, но это не объясняло, почему падальщики не тронули трупы имперских солдат, в том числе седьмого «зеленого», находившегося в стороне от товарищей. Да и не водилось в округе настолько крупных и сильных зверей, которые бы за считаные минуты утащили пять тел и все снаряжение, не оставив следов.
— У нас под боком есть колония выродков, — вспомнил Денис Воеводин, знавший всех тварей, обитающих на их берегу, — они все едят. И трупами тоже не брезгуют. Как пить дать, их это работа. Жаль, что полковник запретил наружу выходить, а то бы проверил...
— Но почему они не тронули Громова? — возразил Молотов. — А веганцы как же? Они у вас что, гурманы?
— М-да. Не сходится, — признал Денис правоту Бориса. — Правда, ходят слухи, что они... как бы это сказать?.. Не совсем люди. Может, поэтому выродки их жрать не стали.
— В каком смысле?! — у Бориса Андреевича отвисла челюсть.
— Думаешь, я сам понимаю? Ну, слухи ходят, что Веган генетические эксперименты проводит, пытается людей усовершенствовать. Вот я и подумал, может они в итоге такое чудо в перьях вывели, что даже падальщики — и те не жрут.
— Ты уж извини, Тигра, но это полный бред, — скептически отвечал Борис, покачивая головой.
Денис спорить не стал.
— И вот еще что мне кажется странным, — продолжал рассуждать Молотов, — ножевые раны у двух зеленозадых. Кто им их нанес? Мы осмотрели все место сражения. Получается бред какой-то: кто-то из наших зарезал сначала одного врага, потом другого — между прочим, от одного трупа с перерезанным горлом до другого метров триста, — а потом отошел в сторонку и там умер. Бред?
— Бред, — кивнул Воеводин.
Он принял сообщение о гибели обоих соратников хладнокровно. Даже в лице не изменился. Лишь немногие знали, что весь остаток дня до самого отбоя Денис с остервенением молотил в спортзале боксерскую грушу...
На этом разговор сталкеров кончился. Ни Борис, ни Денис не могли даже предположить, что могло случиться у вестибюля за десять минут — именно такой интервал отделял последний выстрел, донесшийся с улицы, от выхода группы Молота.
Полковник, занятый подготовкой второго ударного отряда, от всех посторонних вопросов просто отмахивался и разрешения на выход не давал. Метро перешло на военное положение, все рейды и охоты были отменены. В вестибюлях дежурили только группы быстрого реагирования.
Единственным человеком, который мог что-то разъяснить, приоткрыть завесу тайны, был Иван Громов, но он метался на койке в горячечном бреду. В результате Лена и Борис продолжали томиться в неведении.
Молотов, внимательно следивший за душевным состоянием девушки, понимал все яснее: Лена не может думать ни о чем другом. Она снова и снова рисовала карандашом на обрывках бумаги схемы расположения построек вокруг вестибюля, отмечала крестиками места, где нашли трупы, и принималась ломать голову, кто, зачем и куда мог спрятать тела оккервильцев. Ребус не решался. Лена злилась... И опять проваливалась в пучину депрессии, из которой с огромным трудом вытаскивал ее Борис.
Лена вроде бы старалась отвлечься от своего горя, глядя на все это как на логическую задачу, но эффект получался обратным. Лица Гриши и Святослава, обезображенные, искаженные гримасами муки и ужаса, являлись Лене во сне. Но и когда Рысева просыпалась, ее разыгравшееся воображение не желало успокаиваться. С завидным упорством оно рисовало сцены, одна другой ужаснее: трупы сталкеров уносили то птеродактили, то подземные плотоядные черви.
