— Вы с кем-нибудь торгуете? — поинтересовался Антон Казимирович, с виду небрежно, но очень внимательно рассматривая нехитрый товар.
— Да можно сказать, что нет, — пожевав губами, отвечал лейтенант, — соседи наши, грибники, все время шныряют в Большое метро. Мы им транзит обеспечиваем. Веганцы тоже свой навар с наркотрафика имеют... И конкурентов они, сами понимаете, не потерпят.
— Понимаю, — кивнул Краснобай. Про себя же подумал: «И меня они воспринимают как конкурента. В голове не укладывается, почему тогда нас пропустили. Тем более, после такого недвусмысленного намека, что нечего тут делать залетному барыге. Что-то тут не так, что-то не так...»
— Один только раз к нам караван приходил, три года назад. Он принадлежал вашему хозяину.
— Да, я слышал, что босс имел дела с вами, — кивнул Краснобай, мигом поняв, какой ответ требуется.
Ситуация начинала проясняться. У Антона Казимировича в документе, в самом деле, стоял штамп: «Макаров Н.Б., торговый дом». Штамп этот ничего не значил, с Николаем Борисовичем Макаровым молодой купец никогда не работал. Просто когда Краснобай только начинал свое дело, ему требовалось официально числиться в каком-нибудь клане, иначе никто бы даже переговоры вести не стал. Вот Антон и договорился с одним мужиком, который занимался торговлей медикаментами, чтобы тот поставил ему в паспорте свою печать.
— Имел дела — сильно сказано, — отвечал лейтенант. — Но тот караван нас просто спас, по-другому не скажешь.
— Теперь ясно, почему хозяин снова решил с вами дела наладить и меня послал. Что же случилось? Честное слово, босс ничего не рассказывал, — поинтересовался Краснобай, не на шутку заинтригованный ситуацией. В данном случае он почти не врал.
— Болезнь на станциях гуляла. Откуда взялся этот вирус — так и не выяснили. Может, «зеленые» каким-то образом запустили. Медикаменты кончались, первые гробы стали заколачивать. Хотели послать ходоков в метро, так веганцы, суки, не пропустили, — лицо Ларионова потемнело, глаза налились кровью, кулаки сжались. — И тут, точно посланник самого Господа Бога, появляется этот мужик с тремя носильщиками. А в мешках у них антибиотики всякие, пенициллин там, амоксициллин. Спас нас Николай Борисович. Просто спас. И красиво-то как вышло — спаситель со Спасской.
— Да. Сочетание интересное, — согласился Антон.
— Просто чудо. Совпадений не бывает, чушь это все. Чудеса — бывают, — Ларионов умолк, а потом добавил тихо, с теплотой и нежностью, которые абсолютно не вязались с его обликом: — Интересно, как там наш спаситель?
— Все хорошо у хозяина, — улыбнулся Антон Казимирович.
О том, что он лично присутствовал на похоронах Макарова, зарезанного во сне безвестным киллером, Краснобай решил не говорить.
— Хороший мужик был Коля Макаров. Порядочный. Такие люди в метро не выживают, — заметил тогда Зубов.
«Пусть для жителей Оккервиля их благодетель останется живым, — решил купец, — мне это будет только на руку».
— А так чем торговать-то, ничего особенного не делаем. Что выращиваем или производим, то сами потребляем. Вот, сами можете посмотреть, какой у нас товар, — продолжал рассказывать лейтенант. — Кстати, не мое дело, конечно. Но почему...
— Почему босс снова вспомнил про ваш медвежий угол? — договорил Антон, заранее предусмотревший подобные вопросы. — Все просто, лейтенант: хозяин ищет новых партнеров. Хоть и невелико у нас метро, хоть каждая третья станция заброшена, а все равно конкуренция жуткая. И не волнуйтесь, наркотики, конечно, товар ходовой, но чтоб не создавать вам проблем, обойдусь без них. Обидно, конечно, но с Империей не поспоришь.
Лейтенант, услышав это, сдержанно улыбнулся. Они обсудили еще некоторые аспекты будущей сделки, поговорили о жизни в Большом метро, после чего Антон Казимирович стал прощаться с лейтенантом.
— Пора в путь-дорогу. Вы уж простите, но спешить нам надо. Прощайте, лейтенант, ждите караван в ближайшее время. До встречи, Елена, — бизнесмен слегка поклонился девушке, которая снова появилась рядом. Ответом ему была сдержанная улыбка.
Обычно Антон Казимирович, не увидев интереса к своей персоне со стороны женщин, расстраивался. Но сегодня голову купца занимали другие мысли. Он вычислял, какую прибыль сможет получить от торговли. Эти цифры с каждой минутой радовали его все больше.
Краснобай ликовал. В первый раз за последний год, не слишком удачный для его бизнеса, ситуация казалась выгодной, с какой стороны ни посмотри.
— Эти оккеры, наверное, единственные жители метро, которых не назовешь сволочами, — сказал Антон Зубову, когда они вернулись на Спасскую. — Они не кинут, не подставят.
— Мы видели только одну станцию, — осторожно возразил боссу помощник.
— А! — отмахнулся Антон. — Остальные такие же, зуб даю. Спасибо изоляции. И Кольке Макарову.
Он замолчал, воскрешая в памяти все детали беседы с лейтенантом Ларионовым.
— Ничего особенного у нас нет, как видите, самые обычные вещички, — говорил тот, словно бы извиняясь. Антон с Ларионовым не спорил.
«Пусть думают, что их товары — никому не нужная фигня, мне это только на руку», — размышлял Антон Казимирович, с равнодушным видом разглядывая вязаные носки и шапочки, банки с тушенкой, мешочки с сушеными грибами и прочий нехитрый скарб, разложенный на платформе расторопными солдатами общины. Он прекрасно понимал, что именно «обычные вещички» в метро — самый ходовой товар, и прибыль приносит гарантированную, а Краснобай рисковать не имел права. По крайней мере, сейчас. Конечно, товары редкие и дорогие можно было продать в десятки раз дороже, но поди еще найди покупателя. Да и через таможню без хорошей взятки не пронесешь. А носки шерстяные — они всегда всем нужны.
— Короче, хватит болтать, — Антон стукнул кулаком по столу, — готовь товар. И Ленке этой, красотке со сломанной рукой, подарочек какой-нибудь передай. Так, на всякий случай. Все понял? Давай.
Зубов помчался выполнять распоряжение.
Краснобай лично все проверил и перепроверил; проследил, как челноки укладывают в мешки медикаменты. Наконец, уже у блокпоста Спасской, Антон Казимирович вручил Зубову патроны на взятки, и в первый раз за последние дни позволил себе расслабиться — после долгого перерыва вызвал Эмилию, девушку из элитного борделя на Сенной...
На самом деле красотку звали Женя, но она категорически запрещала большинству клиентов называть себя настоящим именем, посетители борделя знали ее только как Эмилию. Антон Казимирович был одним из немногих, для кого Женя делала исключение. За два года, что Антон и Женя были знакомы, они отлично поладили; изучили вкусы и пристрастия друг друга.
Иногда Антону Казимировичу казалось, что Женя начинает воспринимать их отношения как некий род дружбы. В душе он посмеивался над ее наивностью, но молчал. А потом стал подпитывать эту уверенность, видя, какую радость приносят партнерше спокойные, неторопливые беседы, обязательный и едва ли не самый важный элемент их встреч. Именно ум девушки, а вовсе не ее внешность, поразил его три года назад, когда они увидели друг друга в первый раз.
