Они подъехали сюда пять минут назад, попытались вызвать Тиграна, или Хасановну, или саму тётю Ашхен, но получили ответ, что командиры спят и пусть спят дальше, нет такой беды, которая не подождала бы до утра.
Я сказал: понял. И побежал к воротам. В лицо мне светило два прожектора, я почти ничего не видел…
29
Мафусаил жил девятьсот шестьдесят девять лет. Вы, дорогие мальчики и девочки, в следующие десять лет увидите больше, чем видел Мафусаил за всю свою жизнь.
Марк Твен
Самурай Катаоки Цунэхару порицал себя: если бы он был чуть расторопнее, если бы он забрал яшму пятью минутами раньше, то он успел бы покинуть отель до того, как охрана (состоящая почти всецело из добровольцев!) перекрыла ходы и выходы. А так — ему пришлось осесть в ресторане за дальним угловым столиком и делать вид, что всё происходящее его не касается.
Между тем вскрывалось странное.
До того момента, как прибыла полиция и прекратила распространение слухов, Цунэхару узнал, что в шести номерах отеля в каминах были обнаружены трупы обнажённых девушек, изломанные и с чудовищной, нечеловеческой силой засунутые в дымоходы. Кроме того, в трёх номерах нашлись постояльцы, оглушённые и связанные по руками и ногам. Сейчас полиция повторно обходила отель на тот случай, если что-то пропустили при первичном осмотре?
И ещё одна страшная, но необъяснимая подробность: горла всех девушек были не то что перерезаны, а перерублены просто-таки чудовищными ударами; однако куда делась кровь?..
Шёл третий час изоляции; Цунэхару успокоился и проголодался. В ресторане подавали только китайскую лапшу. Он взял две порции китайской лапши и принялся за обед.
Итиро Симидзу лежал в номере с перевязанной головой и в полнейшей прострации. Его яшмовая чаша пропала! Цунэхару как мог сочувствовал горю товарища. Он не лицемерил: как неподдельно было горе Итиро, так неподдельно было сочувствие Цунэхару. Тот факт, что это именно он стал причиной горя, лежал совсем в другой этической плоскости…
Вскоре появились двое русских варваров: старый знакомец Цунэхару и с ним его товарищ, похожий на сильно постаревшего и раздавшегося в плечах Леннона. Катаоки Цунэхару помахал им рукой. Они сели за его столик, подозвали официанта. Старший русский сказал несколько приветливых слов, младший поморщился. Он всё ещё выглядел больным. Им принесли какой-то странный суп в маленьких чашках…
ИЗ РАССКАЗОВ ДЗЕДА ПИЛИПА
(продолжение)
…Ну, чудеса — они за чудесами бегут и чудесами погоняют. И не сказать, чтоб мне это нравилось. Сам себе думаю: а чего это ты, Филя, всё норовишь в какое-мать чудо вступить? Ботинок не жалко?
Однако же вот — вступаю и вступаю. Планида такая.
…Говорил мне кто-то как-то, что бацилла существует — планидомонада называется. Никакой её антибиотик не берёт и даже чистый спирт не берёт, хуже мандавошек — а занимается она тем, что заражает человека его непростой судьбой. Ну и передаётся хитрожопым путём. У кого же я её подхватил?..
Наська? — ещё до войны была у меня такая комсомолочка, её потом в министры культуры прочили вместо Фурцевой, а она взяла и подалась в молокане… Или Менгэ, бурятка, про неё вообще не рассказать, это целый «Наследник из Калькутты» получится… мадам Вонг, может, слышал? — так это она и есть, только уже после, много после.
Да ладно, какая разница? Я ведь, если по делу, то не о том. Меня всё Крис тревожил.
Ночами он орал и плакал.
В конце концов сумел я его поднять, взбодрить и повести за собой.
Заинтересовался он, конечно, ночными событиями, но вяло так, нежизненно. А мне возьми да стукни в башку, что последний раз он жрал ещё в Братиславе — там мы с ним и с Хасановной навернули по пицце. Я ему это сказал, а он и удивился даже: как же так, вроде бы даже сыт… А потом сел, задумался. Говорит: а ведь давно у меня такого не было, вот как доктор с Ираидой пропали — с тех пор. И начал мне рассказывать историю про то, как его корешок и помощник Ваня и девушка Ираида друг друга полюбили, решили пожениться — и прямо из-под загса её похитил злой колдун Эшигедей, а Ваня бросился выручать и тоже пропал, а вот он, Крис, в ворота пройти не успел, они перед ним навсегда закрылись… Рассказывает и просительно на меня смотрит, будто я могу ему что-то подсказать. Понял, что мимо, махнул рукой, объяснил: до этой истории у него такие периоды были, когда он про еду забывал совсем, а потом как рукой отрезало, зато и проницательность у него до тех времён была одна, а после — совсем другая, хилая, можно сказать. Так вот: сейчас он, кажется, всё понял, объяснить ничего не может, а просьба у него ко мне такая: если он что-то делает и говорит как бы не то, что надо — всё равно его поддерживать и подыгрывать ему, ну или хотя бы не мешать, эпическая сила, потому что именно сейчас, сегодня — многое должно решиться, все пути в одну точку сходятся…
Всё: глаза живые у человека, и морда, хоть и впавшая внутрь себя, но тоже живая. Вот теперь, говорит, можно и пожрать.
И пошли мы в ресторан. По дороге он меня ещё раз расспросил, что я видел сам и что слышал от других. Я рассказал: ещё когда утром шёл с завтрака (какао и два сухаря) — услышал, как женщина завопила. И с самурайчиком, который тут же рядом со мной оказался, мы в комнату вломились. А это горничная — убиралась, сунулась в камин (холодный, понятное дело, поскольку лето) и обнаружила в камине голую девку с перерезанным горлом. То есть что горло перерезанное, это мы потом поняли, когда выволокли бедолагу из трубы.
Охранники отеля кое-как дозвонились до полиции. Приехал один — бывший банковский сторож. Убедился, что все подозреваемые в сборе, велел продолжать в том же духе: то есть никого не впускать и не выпускать, — а сам начал осматривать помещения. Нашёл ещё несколько голых девок в каминах. Впал в неистовство. Охранники его связали и послали за следующим. Вот пока едет…
Почти все подозреваемые — то бишь постояльцы — так в ресторане и сидели, поскольку их никто не отпускал. Вот взять немцев и японцев: у тех и у других дисциплина в крови. Но немцы за границей с себя это скидывают — а японцев иной раз как заусит!.. готовы строем ходить и в ногу. Особенно когда их большая компания.
И вот что забавно: за одним столом с моим знакомым самурайчиком никого нет, хотя все прочие места заняты. Поздоровались мы, сели. Спросили какао. Нету, говорят, какао, кончился продукт, есть только кофе. Но желудёвый. Будете? Что делать, говорю, будем.
Приносят. В чашечках кипяток, а в кипятке плавают по три жёлудя. Я сам быстро закипать начинаю, и тут меня Крис за штаны ловит и говорит: Филя. Филя, очень спокойно. За мордой своей следи. Я рассказываю тебе забавный анекдот, понял? Ну, говорю, понял, рассказывай. Филя, говорит он, та штука, за которой мы сюда притаранились, лежит вот в этой сумке на полу…
Я, Стёпка, ведь только с виду дурной. Если что-то всерьёз идёт, я схватываю моментально. Поэтому во всю морду улыбаюсь и Криса хлопаю по плечу: мол, ну ты и отмочил! И так же с улыбой спрашиваю: брать будем сейчас или погодя?
