— Нет, — сказала Аннушка. — Просто рассеялась дымка, и оно уже было на небе.
— Так-так. Значит, с расчётом времени я просто ошибся. Мы гораздо ближе к Испании. Марокко, Ливия, Тунис? Возможно… Но почему же нет связи?
— И стоят часы.
— Вся электроника могла навернуться во время грозы, а твои «Тиссо» — намагнититься. Это вполне вероятно. Но если это Африка, должна быть страшная жара…
Аннушка задумчиво посмотрела на него.
— Ты знаешь, Коля… Мне почему-то кажется, что стоит именно страшная жара. Просто мы её не ощущаем. Вот посмотри туда…
Она показала рукой вдоль узкой улочки, одна сторона которой была залита солнечным светом. Воздух дрожал и струился. Метрах в ста, а может, и меньше, мостовая словно расслоилась, приподнялась и разлилась медленным широким ручьём.
— Да… — протянул Николай Степанович. — Похоже, что так. Ну, одной загадкой больше… Всё равно. Главное сейчас — это определиться со сторонами света. Солнце уже не слишком высоко, утра быть не может, значит, скоро вечер. Мы в тропиках, вторая половина мая — оно сядет практически на западе. Так?
— Ну, исходя из школьной географии — да.
— Значит, остаётся дождаться заката…
Аннушка посмотрела на него с сомнением.
Он почему-то и сам уже не верил, что всё будет так просто.
Из-за угла показались экспедиция: Нойда и Шаддам. Аннушка помахала рукой, и экспедиционеры направились к ним.
— Мне кажется, можно расположиться в доме, — сказал Шаддам. — Мы зашли в два — там есть что-то вроде мебели. Будет гораздо удобнее. Кроме того, там есть отдельные комнаты и, главное, запирающиеся двери. Я не думаю, что здесь могут быть какие-то хищники, но на всякий случай лучше жить за дверью… — и он грустно улыбнулся.
— Жить? — наклонила голову Аннушка. — Что-то мне не хочется тут надолго задерживаться…
— Согласен, — сказал Шаддам. — Мне тоже. Но я… Николай Степанович, вы чувствуете жажду? А вы, Анна Владимировна?
— Нет, — сказала Аннушка и посмотрела на мужа. Тот молча покачал головой.
— Вот и я тоже, — сказал Шаддам. — И мне это очень не нравится… Ничего конкретного, — он сделал характерный жест, которым извинялся за то, что начал отвечать на незаданный вопрос. — Просто — так не должно быть. А оно почему-то есть. И это вселяет тревогу и неуверенность.
— Шаддам, — сказал Николай Степанович. — А в ваших воспоминаниях всё это ни с чем не ассос… циируется?
Язык ворочался плохо. Он будто бы онемел с одной стороны.
Шаддам помолчал.
— В целом — нет, — сказал он наконец. — Многие детали — да. Но я ещё не готов к выводам.
— Даже предварительным?
Шаддам опять задумался.
— Я боюсь, что если прерву размышления и займусь предварительными выводами, то сам себя пущу по ложному пути. Это неприятная особенность моего мышления. Искренне прошу меня простить.
— Понимаю, — сказал Николай Степанович. — У нас в таких случаях говорили: «Дураку полработы не показывают». Это шутка, Шаддам.
— Я догадался, — кивнул тот. — Так вот, возвращаясь к прежней теме: не перебраться ли нам всем с открытого места в один из домов?
Нойда, до сих пор молчавшая, тихо кашлянула.
И они отправились будить спящих.
6
Человечество стоит на распутье между безысходным отчаянием и полным вымиранием. Попросим же Господа, чтобы он даровал нам мудрость сделать правильный выбор.
Вуди Аллен
Выбранный Шаддамом дом находился в глубине переулка шагах в ста от площади. Вход в него — и, вероятно, в другие дома — был своеобразен: через низкую арку, где нужно сгибаться и наклонять голову, попадаешь как бы на дно колодца, через который видно небо; дальше идёт узкая пологая, но расширяющаяся веером лестница, выводящая на второй этаж сразу на середину обширного зала. Люк в полу, сейчас распахнутый, закрывался подобием ставней, снабжённых массивным засовом.
Комнат, похоже, было немало, но только некоторые из них имели двери — по большей части дверные проёмы перегораживались портьерами. Выцветшие, пыльные, но всё ещё вполне крепкие, они висели на толстых кольцах, зацепленных за костыли, вбитые прямо в стены. Похоже, до изобретения карнизов инженерная мысль здесь ещё не дошла…
Мебели во всех комнатах набралось до странного мало: овальный мозаичный стол, очень низкий, не выше колена; несколько сидений, напоминающих козетки, без ножек. Наверное, роль основной мебели играли ковры и подушки, сваленные горой в углу. Но к ним страшно было прикасаться.
В потолке зияли грубые дыры, словно пробитые падавшими с неба камнями. Но сами камни куда-то делись.
Найти спуск на первый этаж пока не удалось.
Николай Степанович собрал военный совет. Он опасался, что вот-вот опять поплывёт, и потому торопился. Сейчас голова была лихорадочно-ясной, это не могло продолжаться долго.
— Господа, — сказал он. — Я не знаю, куда мы попали. И я не знаю, почему мы сюда попали. Весь мой предыдущий опыт говорит, что такого быть не может… значит, этот опыт никуда не годится. Дальше: это откровенно странное место, которое мы напрасно пытаемся привязать к привычной нам реальности. Итак: у кого есть интересные наблюдения и нетривиальные выводы?
— Наблюдения… — протянул Армен. — Во-первых, всё время хочется спать. Не хочется пить и есть… ну и… наоборот. Да, и курить не хочется. Николай Степанович, может быть, плюнуть на точную ориентировку — да и рвануть куда глаза глядят? В общем направлении на север…
— Уже думал. А вдруг мы угодим куда-то… в ещё более странное место? А у меня осталось только две свечи. Я думаю, этот вариант мы попридержим как запасной — если не найдём ничего более внятного.
— Николай Степанович… — поднял руку, как школьник, Идиятулла. — Извините, могу я высказываться на ваших… советах?..
— Пожалуйста.
— Я несколько раз слышал рассказы о городах, брошенных людьми в пустынях. Вроде бы даже в Каракумах есть… но чаще рассказывали об Йемене. И ещё про остров — тоже где-то у Йемена. И там есть город…
— Да, Толя, — сказал Николай Степанович. — Таких преданий очень много. К сожалению, все они не объясняют нам одного: как нам выбраться отсюда?
— Можно попробовать просто по земле. Здесь есть дерево и металл. Есть ткань. Построим песчаную яхту. Когда-то у моего друга была такая…
Все посмотрели на Толика, и он вдруг смутился.
— А ведь отличная идея, — сказал Армен. Видно было, что он уже загорелся идеей пересечь пустыню под парусом. Не важно, какую пустыню. Просто пустыню.
— Неплохая, — согласился Николай Степанович. — Правда, это потребует хорошей проработки… а главное — мы должны будем найти выход из города. Это тоже может оказаться проблемой — если верить тем преданиям…
