Он очень любил пирожки со сливой, которые ранней осенью пекла бабушка Женя. Особенно начинку любил и первым делом выедал её. И всё ныл: «Ах, как жалко, что начинки так мало! А теста так мно-ого!» К его приходу бабушка Женя старалась сделать такие пирожки, чтобы теста было поменьше, а начинки – побольше. А Миша всё ныл и ныл.
Как-то раз бабушка Женя поставила перед ним кастрюлю со сливовым вареньем.
– Что это? – спросил Миша.
– Начинка!
– Ну, так неинтересно, – надулся Миша, – её же откуда-то выедать надо!
Бабушка Женя улыбнулась своим мыслям. Смешно и странно: эти мальчишки ещё недавно были маленькими, а теперь – директора. Её сын – один директор, Миша – другой. А они вообще помнят, как маленькими были? Или помнят, но не вспоминают?
– И не надо мне дорогую люстру в кабинет! – громко сказал кому-то Миша. – Потому что ко мне приходят только за одним – выпрашивать деньги! Если люстра будет дорогая, то все будут думать, что денег у меня куры не клюют. Всё, Антон, свободен!
Из кабинета выскочил щуплый дяденька с блокнотом в руках – заместитель директора. Он сел на стул рядом с бабушкой Женей, и тот, конечно, хрустнул. Но бабушка вовремя подхватила щуплого и поставила на ноги.
– Ой, – испугался щуплый, – кто это вы? Что это вы?!
Он попятился, прижимая к груди блокнот.
– Вы не ушиблись? – спросила вдогонку бабушка Женя.
– Нет, спасибо, – вежливо ответил щуплый, всё так же пятясь. – Я, похоже, сошёл с ума. Показалось, что меня подняли с пола.
– Но так всё и было. Я подняла вас с пола. Чего вы так испугались? Я же вас не с потолка сняла.
– Ой-ой, – повторил щуплый и убежал.
Бабушка Женя постучалась в кабинет к Мише. Тот сидел за столом, щёлкал по клавиатуре ноутбука, отхлёбывал чай из белой фарфоровой чашечки.
– Евгения Петровна! – обрадовался он и чуть привстал, приветствуя её. – Заходите! Очень вам рад! Как вам у нас? Всё нравится? Садитесь! Как нога? Вы прихрамываете! Больно наступать? Садитесь скорее, не напрягайте ногу!
Бабушка Женя подошла к стулу и с опаской на него поглядела. Но проверять стул при Мише было как-то неловко, и она решила, что, может, хоть у директора стулья крепкие. Она села. И не упала. Это было приятно.
Бабушка Женя теперь посмотрела на Мишу. Он совсем не был похож на того маленького мальчика, который выедал у неё варенье из пирожков.
Он был теперь взрослым дядей, и она даже немного побаивалась его. Ещё бабушка Женя помнила, как Миша ругал щуплого и говорил, что к нему все приходят за деньгами. А чтобы поставить в коридоре новые лампочки, тоже, конечно, нужны деньги. И бабушка Женя постеснялась завести разговор про лампочки.
– Я так рад, что Серёжа отправил вас к нам на отдых, – поделился Миша. – У нас же тут лучшие условия! Видели, какой у нас парк? А скамейки? Всё качественное, деревянное, крепкое! Я сам на фабрики езжу, мебель покупаю! Мне только один раз не повезло, попалась плохая фабрика. Подсунули мне, представляете, плохие стулья! На них садишься – и падаешь! И это в нашем-то санатории! Где полно пожилых уважаемых людей, которым нужен особый уход. Особый режим! А они со своими стульями! Хрясь – и ты на полу! Безобразие! Я сразу велел эти стулья собрать и выкинуть. Все!
Бабушка Женя хотела сказать, что ещё не все стулья удалось выбросить, кое-где остались – вот, например, в столовой она грохнулась с такого, да и его щуплый друг тоже только что упал, но она снова постеснялась. Как-то неловко… Вдруг Миша подумает, что она только и делает, что выискивает в его санатории недостатки.
На самом деле лучше обучить старичков быстро подпрыгивать, если чувствуешь, что стул под тобой начинает как-то странно хрустеть.
Бабушка Женя улыбнулась: отличная мысль! Она научит всех постояльцев ловкому прыжку, и они больше не будут бояться плохих стульев. Прекрасно, просто прекрасно!
– Я рад, что вам у нас нравится, – обрадовался и Миша, заметив на лице бабушки Жени улыбку. – А всё почему? Потому что мы сделали ремонт! Видели, какие у нас стены? А какие мы ночники поставили? Стильные. Точно как в Европе.
– Кстати, – встрепенулась бабушка Женя, – ночники, наверное, хорошие, я ещё не видела. И стены прекрасные. Только вот, Миш… Такое дело… Тут я встретила одну девочку…
– Девочку?!
– Ой, ну нет, ну старушку то есть. Прости, это я по привычке, мы-то друг друга всё девочками считаем…
Бабушка Женя нервно хихикнула. Прямо как девочка.
– Так вот она… у неё… нога у неё сломана. Она, Миш, в коридоре упала. Там, говорит, темно было. Она на кресло налетела и упала. Там бы лампочки повесить. А то… Ну, в общем…
– Понял вас, – сказала Миша. – Мысль хорошая, конечно. Но тут ничего не поделаешь. Надо экономить электроэнергию. И лишней электроэнергии на эти коридорные лампочки у нас нет.
– Может, хоть маленькую?
– Маленькая не спасёт!
– А несколько маленьких?
– А на несколько маленьких, Евгения Петровна, денег нет, – твёрдо сказал Миша. – Видите, у меня самого какая паршивая люстра? Я с ней глаза чуть не сломал. А всё потому, что я электроэнергию экономлю!
Понимаете?
– Понимаю, – вздохнула бабушка Женя.
– Чаю хотите?
– Нет, спасибо, только что позавтракала.
– Здорово, – обрадовался Миша, – там-то вам не чай, а кофе предложили, наверное! Или какао! Эх, я вам даже завидую! Мне тут какао никто не предлагает.
– Принести тебе? – встревожилась бабушка Женя.
– Да нет, – отмахнулся Миша, – я сам. Потом. Спасибо. До свидания.
И бабушке Жене ничего другого не оставалось, как подняться и выйти в коридор. А в коридоре сидели в креслах две старушки, Арина и Марина, те самые, что не поделили крем, и разговаривали. И телевизор, включённый на полную мощность, им не мешал.
«Безобразие, – подумала бабушка Женя. – Телевизор работает, электроэнергия на него тратится, а они болтают без умолку и даже его не смотрят! А там бедный Миша глаза ломает при плохой люстре. И старушки в темноте падают!»
Бабушка Женя решительно подошла к старушкам-болтушкам и взяла пульт, чтобы выключить телевизор.
– Не надо! – строго сказала Арина.
– Вы же не смотрите, – возразила бабушка Женя.
– Валерьич! Валерьич! Она хочет телевизор выключить! – закричала Марина.
Из одной комнаты, опираясь на палку, выплыл огромный старик. Тот самый, что утром чуть не стукнул бабушку Женю палкой. Подплыл он к бабушке Жене и хрипло ей говорит:
