В конце концов Джарвис решил немного передохнуть после утомительной дороги по жаре, а потом поискать на берегу выброшенный пл<а>вник и развести костерок самому – возможно, гонец мага явится, привлеченный дымом из условленного места. Перебравшись на один из камней в тени скалы, достаточно плоский, чтобы на нем было удобно сидеть, принц с наслаждением сбросил с плеч ненавистный мешок, уселся так, чтобы ветер обдувал мокрую спину, и снова потянулся за флягой…
– Эй, ты и есть тот долгоживущий, у которого книга?
Голос, произнесший эту фразу, был женским, звонким, словно колокольчик. Но не это заставило Джарвиса подскочить, как от укола в спину, а то, что фраза была произнесена по-меналийски, лишь с небольшим акцентом, ничуть не похожим на анатаорминский.
Обернувшись, он увидел, как на соседний камень, мокрый от захлестывающего прибоя, вылезает из воды существо, которое ему прежде доводилось видеть либо на картинке, либо в открытом море с изрядного расстояния.
Она была в чем мать родила, если не считать большого ранца из черной глянцевой кожи, похожей на акулью, и широкого ножа в ножнах из той же кожи, пристегнутого к левой ноге двумя ремешками – на щиколотке и под коленом. Да еще в ушах у нее болтались простенькие серебряные сережки в виде колечек, украшенных крохотными бабочками – такие носит каждая вторая деревенская девчонка-анатао. Однако из-за зеленоватого оттенка светлой кожи и серебристо-голубой чешуи, покрывающей ее предплечья, икры и низ живота, она странным образом казалась менее нагой, чем любая другая женщина. Ее волосы не имели ничего общего с теми роскошными зелеными или синими локонами, которые изображают книжные миниатюристы – прямые, жесткие, к тому же прилипшие к голове от влаги, они более всего напоминали охапку бурых водорослей. Пальцы на ее ногах были столь же длинны, как и на руках, и между ними поблескивала жемчужным отливом пленка-перепонка. В остальном же это была вполне аппетитная женщина, с тугой грудью изрядных размеров и крутыми бедрами. Разве что излишне широкоплечая и мускулистая, как и положено пловчихе высочайшего класса – впрочем, анатаорминские ныряльщицы за жемчугом тоже имеют подобное телосложение, и никто не считает, что это их портит. Существо, прекрасно приспособленное для обитания в своей стихии, идеальное равновесие мышц и жировой прослойки…
Морская сирена. Представительница народа, о котором даже долгоживущим было известно не так уж много. Во всяком случае, мужчину этой расы не доводилось видеть никому из обитающих на суше, поговаривали даже, что мужские особи сирен лишены разума и более всего похожи на огромных лягушек. А еще поговаривали, что вся эта раса развилась не естественным путем, а искусственно выведена в непонятных целях какими-то древними магами, едва ли не сородичами Джарвиса – сами они, впрочем, всегда отрекались от этой сомнительной чести.
Как бы то ни было, лучшего гонца Арзаль не смог бы найти при всем желании. Теперь принц понял, что имел в виду солеттский маг, говоря, что получит книгу быстрее, чем с любым кораблем. Для его посланницы не были преградой ни зоны рифов между Сейей и восточными островами, которые корабли обходили по большой дуге, ни пресловутый сезон штормов – имея не только легкие, но и жабры, сирена всегда могла уйти на глубину, где шторм не страшен.
– Ну, чего уставился? – бросила она Джарвису, который и в самом деле, пожалуй, разглядывал ее чересчур пристально. – Никогда в жизни голых баб не видел, что ли? Смотри, будешь приставать, ножик в ход пущу, у меня это мигом. Один здешний тут вчера клеился, да я ему так ногу располосовала, что теперь целую декаду на своей скорлупке в море не сунется… А твоя-то собственная баба где? Арзаль сказал, вы вдвоем будете или даже втроем, а я гляжу – ты один…
То, как она обозначила Тай, неприятно задело Джарвиса – и он не сразу понял, что главным цепляющим словом для него является не «баба», а «твоя».
Тай – не «его». И никогда не будет его.
– Моя спутница, – он особо выделил голосом последнее слово, – имеет право приказывать мне. Поэтому она в торговом квартале Сейя-ранга, а я здесь.
– Ну и ладно, мне-то что за дело, – сирена, повернувшись, сбросила с плеч ранец, и Джарвис увидел, что спина ее тоже покрыта чешуей, цвет которой к позвоночнику сгущается до синего. – Ты, главное, книгу давай, да я поплыву. А то торчу тут уже три дня, жрать нечего, кроме ракушек – рыбаки здешние мало того, что пристают, так еще и всю рыбу распугали!
Расстегнув ранец – между пальцами рук у нее тоже имелась перепонка, но лишь до второй фаланги, так что кончики пальцев оставались свободными, – сирена извлекла из него пакет, сделанный из какой-то странной радужной пленки, и минут пять распутывала на нем сложную систему шнуровки.
– Вот сюда и клади, – наконец велела она.
– Как у тебя все хитро, – Джарвис развязал свой вещмешок и извлек оттуда Аметистовую книгу. Впрочем, того, что в ее переплете не осталось ни единого аметиста, видно не было – Лумтай, привычный предохранять ценные грузы от морской воды, завернул Гримуар Жизни и Смерти в промасленную кожу и тщательно залил швы смолой. – Знали бы, не мучились бы так с упаковкой.
– Больше – не меньше, лучше – не хуже, – сирена ловко обернула посылку радужной пленкой и снова занялась шнуровкой. – Арзаль сказал: доставлю быстро и без потерь – подарит в придачу к сережкам еще и цепочку. Так что сейчас запакую, да сразу в путь.
Закончив упаковку и затянув ремни на ранце, сирена хотела было вскинуть его на плечи, но Джарвис оказался проворнее и сам надел груз ей на спину. Сделал он это совершенно механически, в следующий миг сам застеснявшись своей неуместной галантности. Однако сирена, похоже, была достаточно умна, чтобы не путать приставание с обычной вежливостью, и поблагодарила его наклоном головы, приспустив ресницы над большими светло-серыми глазами – совсем как обычная, в меру кокетливая женщина за поданный плащ.
– Ну пока, долгоживущий, – улыбнулась она, обнажив удлиненные клыки, и направилась к воде. – Как хоть звать тебя, скажи на прощанье!
– Джарвис, – выговорил принц с непонятной неловкостью.
– А меня… – она произнесла два певучих слога, прозвучавших как что-то вроде «И-тее». – Пока-пока! – и, сделав еще несколько шагов, с маху кинулась в воду. Когда ее голова снова показалась на поверхности, сирена уже отплыла от берега на изрядное расстояние. Высунувшись из воды с возгласом: «А тяжелая поклажа, однако», она еще раз махнула рукой и, не дожидаясь ответного взмаха, опять ушла на глубину – на этот раз окончательно.
Джарвис выждал для приличия еще минут десять и только тогда начал снимать с себя одежду. Раз уж оказался у моря, грех не искупаться перед обратной дорогой. Тай строго-настрого запретила ему лезть в воду, пока книга у него, но теперь ценный груз у И-тее, а сама И-тее далеко в море, и ничто больше не мешает получить удовольствие.
Сирена давно уплыла, однако мысли Джарвиса все время возвращались к ней. Чем-то она напомнила ему Тай – такая же крупная, сильная и независимая, диктующая мужчинам собственные правила игры. Вот только Тай крупная скорее в силу роста и широкой кости – грудь у нее не слишком большая, а бедра, если вдуматься, достаточно узкие, чтобы вполне прилично выглядеть в штанах. Да и голос куда более приятный – в среднем регистре, но с легкой хрипотцой, придающей ему мрачноватую насмешливость. И самое главное – Тай ни при каких обстоятельствах не станет трещать без умолку, не давая собеседнику и слова вставить, она из тех, кого молчание совершенно не смущает. Нет, все-таки различий куда больше, чем сходства. И надо сказать, большая их часть – не в пользу И-тее…
