«Просто ты ищешь повод не лишать жизни доказавшую», – сказал он сам себе. И сам же себе и ответил: «А что в этом плохого? Я анатао, у нас в крови ценить таких женщин. Подобное побуждение скорее к моей чести, чем наоборот.»
– Ладно, если так, я отзываю свой приговор, – наконец произнесла мать Файял. – Неролин учит, что любая жизнь ценна, не к лицу мне переступать заветы своей богини.
– Я знал, что от женщины-клирика не будет никакого толку! – взвился Лаймарт. – О, если бы мы могли без всяких разговоров заманить сюда эту ведьму и прямо здесь же убить!
– Убийство в нейтральном месте повлечет за собой разрушение этого места, – ровно отозвался Йахелле. – Не будь идиотом, Серый. Эти правила установлены не нами, не нам их и менять.
– И ладно бы просто разрушение, а то еще и гибель всех в нем находящихся, – невинно заметил Горицвет. – Причем меньше всех от этой выходки пострадал бы мой хозяин. А вот за остальных… хм… не поручусь.
– Итак, из пяти собравшихся трое против, – счел нужным вмешаться Эрдан. – Вы в меньшинстве, Серый и Черный.
– Это ничего не меняет, – бросил Лаймарт. – Развязать войну против тебя мы сможем и без поддержки Хаоса.
– Давай, развязывай, – Эрдан снова почувствовал себя уверенно. – Кроме причины, нужен предлог, а предлога-то у тебя и нет. Не говоря уже о том, что если даже ты уломаешь патриарха, приказы войскам отдает не он, а король. Ты в самом деле уверен, что есть средство заставить Вороную Кобылицу отдать такой приказ?
Лаймарт застонал сквозь зубы. Ему как никому было известно, до какой степени Зивакут решает все за Ансейра и насколько малым авторитетом пользуется у нее церковь.
– А если все так, как говорит владыка Эрдан, то вам, мой господин, без поддержки нечего ловить, – Горицвет снова повернулся к черному жрецу. – Знаете такую детскую загадку: если слон да на кита влезет, кто кого сборет? Так вот, сдается мне, что на воде кит слона одолеет, а вот на суше как бы не наоборот, – и подмигнул лукаво. Тай поняла, что угадала – проводник воли Элори в самом деле подслушивал в тумане до того, как объявиться у каменного гонга.
«И это понимает, стервец! – пронеслось в голове Йахелле. – Откуда? Совсем ведь еще мальчишка!» Что ж, проиграть достойному противнику не так обидно, как какому-нибудь Лаймарту…
– То есть ты хочешь сказать, что лгал мне про возможность поднять армию? – напустился он на Серого. – Выходит, ты не только идиот, но и меня решил выставить таковым?
– Про армию сказал ты сам! – Лаймарт окончательно взбесился. – И изволь выбирать выражения, когда разговариваешь с предстоятелем старшего бога!
Йахелле лишь смерил его с ног до головы уничтожающим взглядом и повернулся к Тай.
– Как я уже говорил, мне очень жаль убивать столь совершенное создание, как ты. Поэтому я готов оставить тебе жизнь, но на двух условиях. Первое: ты никогда не ступишь на землю Анатаормины, будь то любой из островов или фактории на континенте. И второе… поскольку ты алхимик, то наверняка владеешь в том числе и знаниями о ядах…
– Не без этого, – кивнула Тай.
– Так вот, ты обучишь всему, что знаешь, человека, которого я тебе пришлю. Обмен знаниями между странами Порядка и Хаоса всегда был затруднен, и ты, скорее всего, умеешь какие-то тонкости, неизвестные даже у нас в храме…
– Ты договариваешься с ней?! – у Лаймарта глаза на лоб полезли. – Ты, который полчаса назад орал, что договор с людьми Мертвого бога невозможен в принципе?
– Уймись, Серый, – тон Йахелле стал совсем ледяным. – В данном случае я договариваюсь с ней не как клирик с клириком, а как человек с человеком. Ничего из того, что я требую, не связано с какими-то сверхъестественными проявлениями.
– Я не сомневался, что умные люди всегда найдут способ решить свои дела ко всеобщему удовольствию, – Горицвет обворожительно улыбнулся сначала Файял, потом Йахелле. – А дураков можно не принимать во внимание, не так ли?
– Вы все еще поплатитесь за этот фарс! – прошипел Лаймарт. – Особенно ты, алмьярский фигляр! А ты, еретичка, знай, что стоит твоей ноге ступить на землю Вайлэзии, как тебя ждет немедленная смерть! – с этими словами он повернулся и почти бегом удалился в туман.
– Нашел, чем пугать, – презрительно уронил Эрдан. – Уж я-то знаю, что Единый не обладает всеведением даже в пределах собственной страны.
Йахелле подошел к базальтовому кругу и непонятно откуда извлеченным ножом перерезал путы Тай.
– Что ж, Красный, если ты желаешь покровительствовать этой женщине, тебе и следить за соблюдением нашего соглашения. А ты, Миндаль, дай знать сразу же, как только будешь готова исполнить второе условие. Поскольку ты тоже в своем роде клирик, у тебя есть право вызвать любого из нас к этому камню. Остальное пусть поведает тебе Красный, – он смотал аркан и тоже отступил под туманную завесу.
– Пойду, наверное, и я, – произнесла Файял, неожиданно сделавшись похожей на простую салнирскую крестьянку, невзирая даже на свое облачение. – Назови только имена тех троих, чтоб я знала, кого тебе прислать.
– Руннед, Крислин и младшая Атаэл, – безучастно произнесла Тай. – Лучше всех схватывает Крислин, но у нее же, увы, самые косые руки.
– Ладно, я еще посоветуюсь с сестрой Рогрет, и тогда уж решу, – Файял в последний раз взглянула на бывшую подчиненную – как показалось Тай, с укоризной – и последовала в туман за Серым и Черным. И только тогда Тай осознала, что ее платье отлипло от черного камня.
– А ну-ка, стой! – соскочив с круга, она в два прыжка догнала Горицвета, который, поклонившись, тоже сделал попытку ускользнуть в туман. – С тобой я еще не закончила!
– Всецело к вашим услугам, звезда очей моих, – алмьярец отработанным движением опустился на одно колено, касаясь губами руки Тай.
– Ты эти Замковые уловки брось, я их не хуже тебя знаю, – проворчала девушка, пытаясь не показать, что ей приятно такое обращение. – Скажи лучше, почему ты два раза назвал меня ночным именем и откуда вообще оно тебе известно?
– Значит, ты меня так и не помнишь? – неожиданно без всякой рисовки негромко произнес Горицвет. – Даже сейчас? Я потому и употребил ночное имя, что хотел, чтобы ты вспомнила. Два стилета и фиалки…
– Погоди-погоди… – Тай начала что-то припоминать. – Алмьярские фиалки… желтые, да?
И тут словно открылись шлюзы памяти, и она, как наяву, увидела картинку из тех времен, когда была вынуждена пребывать подле Элори. Бальный зал, возвышение у лестницы… а на возвышении – гибкий юноша в алмьярской одежде из коричневого шелка, но не в расшитой куртке «черного цветка», а в облегающей блузе без рукавов, с воротником-стойкой, какие носят мужчины воинского сословия. Он изгибается кольцом, босые ноги касаются рукоятей двух тонких стилетов, воткнутых в его прическу… Один за другим стилеты, зажатые между пальцами ног, покидают узел волос и падают по обе стороны от юноши. И вдруг мгновенный перекат – и он уже на ногах, и в каждой руке его сверкает по тонкому клинку. Зал ахает, музыка словно взмывает к небесам…
