10.06. 13 час. 40 мин
Улица Черемисовская, дом 40. Фирма «ЮП»
Яков, ты золото, сказал я. Тебе цены нет, ты это знаешь? И место тебе в Золотой палате, как достоянию республики… Яков засмущался. Ночью он сумел взломать защиту телефонного номера, по которому звонил Иосиф, установил его номинал: 171-65-65 — и локализацию: гостиница «Алазани-2», служебное помещение, третий этаж. Но на этом Яков не остановился, проявил настойчивость — и сумел незаметно залезть в память самого телефонного аппарата. Память была на тридцать два номера, и все их Яков списал. Более того: по степени следовой намагниченности он определил, какими номерами пользовались чаще. Таких оказалось шесть: один здесь же, в гостинице, два в шлафтблоке Центрального рынка, два — в коммерческом центре «Восток» и последний — на стадионе общества «Гром» в Лефортово. Кроме того, там были телефоны камер хранения на всех вокзалах Москвы и в речных портах. Были телефоны трех частных квартир и телефон бюро погоды. И был, наконец, телефон посреднического агентства «Арфа»: продажа и прокат недвижимости и транспортных средств. Кучеренко, получив эту информацию, отправился в «Арфу», представился сотрудником крипо и переписал из регистрационного журнала все имевшиеся там кавказские фамилии. За последние десять дней кавказцы купили или арендовали четыре легковых автомобиля, грузовик, речной катер и три частных квартиры — именно те квартиры, которые попали в список Якова. Яков понял, что ухватил удачу за хвост, и рискнул: влез в память раухера паспортного отдела городского полицейского управления. Риск его оправдался: он скопировал регистрационные карточки всех ребят, попавших в список Кучеренко. Двоих — взявшего катер и купившего легковушку — можно было исключить из наших интересантов: они имели давнюю московскую прописку; все прочие прибыли почти одновременно: двадцать восьмого и двадцать девятого мая. Итак, трое, что сняли квартиры, вне всяких сомнений, принадлежали к «Пятому марта»; взявший грузовик жил в шлафтблоке Центрального рынка; одну из легковушек арендовал врач тифлисской команды кетчистов, которые на стадионе «Гром» готовились к показательным выступлениям… наконец, две легковушки не номерами, но цветом и моделью совпадали с теми, которые Кучеренко пометил маячками.
Итак, итак, итак… Я стал раскладывать свой пасьянс. Иосиф Агладзе, двадцать семь лет, прибыл второго июня — из Пишпека. Живет в «Алазани» в дорогом одноместном номере. В группе выполняет функции, условно говоря, шефа контрразведки. Подлежит захвату или ликвидации в первую очередь. Дальше: Кетеван Дадешкелиани, девятнадцать лет, прибыла двадцать восьмого, самолетом, из Хельсинки. Живет в «Алазани-2», занимая одна двухместный номер. Функция в группе не ясна; безусловно, имеет отношение к руководству, но чем именно занимается и как влияет на принятие решений — вопрос. Возможно, главную роль играет ее княжеский титул, и тогда она сама — знамя или талисман группы… Ираклий Хорава, Георгий Мирава, Сакуа Оникашвили, восемнадцати, девятнадцати и двадцати лет соответственно; прибыли Двадцать девятого, поездом, из Тифлиса. Через бюро «Арфа» сняли квартиры в фешенебельном районе между Смоленской площадью и Смоленской набережной. Леван Лежава, двадцать два года, прибыл вместе с ними, но живет при Центральном рынке, арендует грузовик. Александр Калабадзе, двадцать лет, Акакий Даушвили, двадцать три года. Самолетом, двадцать восьмого. Живут в кемпинге «Тайнинка» на Ярославском шоссе. Арендуют легковой полуфургон «опель-пони-800» и спортивный «центавр». Доктор Самсон Шанидзе, тридцать семь лет, спортивный врач, прибыл из Ростова самолетом двадцать девятого; живет в спортивной гостинице на стадионе «Гром». Пустые карты: абонент еще одного номера в шлафтблоке Центрального рынка, два неустановленных парня, прикрывавших Иосифа на контакте (одному из них Командор сломал руку), и, главное, сам абонент номера 171-65-65…
Яков и Кучеренко сидели рядком на диване и, сияя, посматривали на меня. Свою работу они сделали блестяще.
— Яша, тащи сюда Панина, — велел я Якову, и Яков, герой дня, побежал вниз — выполнять. Сзади Яков был безумно похож на большую собаку-колли, занявшуюся прямохождением.
— Что они могут возить на грузовике? — задал я вопрос Кучеренке, и Кучеренко, конечно же, пожал плечами. — И вообще — какой у них грузовик?
— Нижегородская полуторка с крытой платформой. Он произнес эти слова, и мы уставились друг на друга, потому что здесь уже мог быть готовый ответ на многие вопросы: дело в том, что у Русского территориального корпуса на вооружении состояли стошестидесятимиллиметровые минометы, смонтированные именно на нижегородских полуторках…
— Та-ак… чем дальше, тем смешнее…
— Может, пометим грузовичок, Пан?
— А ты его найдешь?
— Попытка не пытка.
— Па-апитка нэ питка… вэрно, Лаврентий?
— Так я поищу?
— Сережа… хорошо бы не в ущерб остальному.
— Обижаешь, начальник.
В дверях Кучеренко посторонился, пропуская Панина. Панин хлопнул его по плечу — так, что задребезжали оконные стекла. Кучеренко покачнулся, но устоял на ногах.
— Высший пилотаж! — сказал Панин.
Это не я, — сказал Кучеренко, огибая Панина по дуге. — Это все Яков… — он ускользнул от второго поощрительного тумака и затопал по лестнице. Лестница была непарадная, с железными решетчатыми ступеньками, удивительно громкая.
— Ну вот, Сережа, — я широким жестом предъявил ему свой пасьянс. — Работа по твоей основной специальности. Выбирай: этот, этот или этот, — я показал на тех троих, которые снимали квартиры. — Выбирай. Надо будет его тихонечко исчезнуть, квартиру осмотреть, а самого допросить и потом куда-нибудь незаметно пристроить.
— Три карты, три карты, три карты… — пропел Панин хорошим, едва ли не профессиональным баритоном. Я никогда не слышал, чтобы он пел. — Понятно.
Возьмем… вот этого.
Он протянул руку и подцепил карточку Оникашвили. На фотографии был очкастый, начинающий лысеть мальчик.
— Попробуй управиться до полуночи, — сказал я.
— Это уж, Пан, как получится, — сказал Панин, не отрывая взгляда от карточки. — Как получится, как пойдет масть… нет, Пан, за сроки не ручаюсь.
— А ты попробуй, — зачем-то сказал я. Панин быстро взглянул на меня, хотел сказать что-то злое, но промолчал.
10.06. 16 час
Ресторан «Алазани»
Машину пришлось оставить на стоянке на набережной и топать пешком: и Ордынка, и Пятницкая были забиты грандиозными пробками. Вроде как через мосты пускали уже только по пропускам… Хвоста за собой мы не видели, но с другой стороны, если «Алазани» под превентивным наблюдением — а Кучеренко был уверен, что так оно и есть, — то и подходы к нему могли скрытно контролироваться через оптику, а это такой способ наблюдения, от которого не оторвешься. С другой стороны — ну и что?
Даже если гепо сфотографирует нас входящими в ресторан… пусть. Такие методы разработки требуют значительного времени, а нас, если все пойдет как задумано, завтра здесь уже не будет.
